Этот блестящий анализ не оправдался только в одном аспекте – позже выяснилось, что Кальес готов пожертвовать не только Моронесом и его окружением, но и КРОМом как таковым. Однако в августе 1928 года президент еще считал, что КРОМ как базу его личного влияния можно сохранить.
В августе начала распадаться объединенная Обрегоном разношерстная коалиция политических сил. 3 августа 1928 года Аарон Саенс распустил Национальный директивный центр обрегонистов, который отвечал за предвыборную кампанию Обрегона и был своего рода ставкой соратников убитого «каудильо». Саенс мотивировал свой шаг тем, что у центра более нет никаких задач[19]. На самом деле он просто хотел лишить инструмента политического влияния Сото-и-Гаму и Манрике, которые считали себя идейными наследниками Обрегона и непримиримыми противниками Кальеса. А вот Саенс уже был не прочь договориться с президентом.
1 сентября 1928 года президент Кальес должен был выступить со своим последним посланием к Конгрессу (срок его полномочий истекал 1 декабря). Выступление президента произвело сенсацию. К удивлению многих, Кальес заявил, что трагическая смерть Обрегона имеет для Мексики и позитивное значение. Умер последний вождь-«каудильо», власть которого держалась не на законах, а на личном влиянии. Другого такого вождя в стране не осталось. Поэтому у Мексики появляется уникальная возможность стать страной, где главенствуют не личности, а закон. Кальес подчеркнул, что мог бы, «если бы… совесть не запрещала» ему, «под маской желания содействовать общественному благу продолжать исполнять обязанности» президента[20]. Однако теперь он торжественно заявляет, что никогда больше не займет президентское кресло.
Вторая часть речи Кальеса была не менее сенсационной. Впервые с момента триумфа революции в 1917 году он, видный революционер, предложил, чтобы побежденная «реакция» (сторонники Порфирио Диаса и католическая церковь) получили представительство в Конгрессе страны, став своего рода легальной оппозицией. Присутствие реакционеров в обеих палатах парламента «не представляет опасности для гегемонии Революции, которая уже триумфально победила, завоевав сознание общественности, и может открыть себя для конкуренции, которая в конечном итоге принесет благо всей нации»[21].
Фактически своей речью Кальес объявил о завершении революции и переходе Мексики на путь поступательного эволюционного развития. Нет сомнения, что по крайней мере вторая часть выступления была если не инспирирована послом США Морроу, то согласована с ним. После выступления президента Морроу, в нарушение принятого дипломатического этикета, открыто аплодировал. В ходе длительных бесед в 1927–1928 годах послу США удалось убедить Кальеса, что все социально-экономические преобразования, прежде всего аграрная реформа, вносят в экономику Мексики только сумбур и не дают стране активно развиваться.
Однако в этом аспекте с Кальесом и Морроу не соглашались подавляющее большинство мексиканцев. Да, страна жаждала внутреннего мира, но основная часть ее населения, рабочие и крестьяне еще более страстно желали, чтобы революция наконец удовлетворила их многолетние чаяния – право на землю и достойные условия труда. Все это декларировала революционная Конституция 1917 года, однако в реальной жизни, как мы видели, эта Конституция применялась еще очень мало.
19
Diaz R. L. La crisis Obregón-Calles y el estado mexicano. Mexico, Siglo XXI, 1980. P. 106.
20
Krauze E. Mexico. Biography of Power. A History of Modern Mexico, 1810–1996. New York, 1997. P. 427.
21
Krauze E. Mexico. Biography of Power. A History of Modern Mexico, 1810–1996. New York, 1997. P. 427.