Третий обруч - Мир за гранью - вместилище мертвых душ и прошлого, сущность, переплетенная с Хаосом, но и неотделимая от всего мира.
'И возникла в Живой грани жизнь, и были ею стихии и природа, и были ею звери и люди. И было в новой жизни многое от матери ее - Мира Силы, как есть капля крови нашей в детях и внуках наших. И каждое чадо в Живой грани имело дары от Старшей матери: наделены были люди великими способностями, наделена природа, и наделены звери. Каждый стал, словно нить в общем полотне, сплетенном Арнбором'.
- А драконы к какой Грани ближе? - спросила я, когда служба закончилась, и мы из душной толпы снова вырвались к набережной.
- 'Но было у Старшей матери и дочерей общее творение - драконы. Драконы имели свое отражение во всех трех сущностях, и стали хранителями уз между Матерью и Дочерьми', - без запинки отчеканила Мэл.
- Ты наизусть, что ли, знаешь?
- Сказание о сотворении должен знать каждый имперец, - ответила амазонка, она уже забыла о своей обиде. Она достала булку и, отрывая маленькие кусочки, кидала их на ходу уткам. - Для нас важно чтить традиции.
Буду ли я когда-нибудь считать этот мир своим та же, как и Мэл? Я сомневалась.
- Ну, а метисы чем вам не угодили?
- Понимаешь, изначально ведь было несколько основных народов. И драконы, кстати, ревниво следили за границами этих народов и за их чистотой. Это было давно, в те времена, когда в истинном облике Арнбора кипела Сила во всех ее проявлениях. Но мы утратили этот облик, все перемешалось и стало по-другому. Драконов почти не осталось. А метисы все плодятся, не смотря на труды жрецов сохранить остатки чистоты.
- Выходит, Локарис - то еще святотатство? Метис, рожденный от ревнителя истинной чистоты! - я засмеялась.
Мэл остановилась, перестала терзать булку. Теперь она смотрела на меня даже зло:
- Никогда не смейся над миром, в котором живешь. Никогда не смейся над нами!
- Да боги с тобой, Мэл, - я отмахнулась, сама не заметив, как высказалась в духе имперцев. - Я не хочу тебя обижать, просто я из мира, где главные боги - экономика и политика. Я дитя электроники и технологий. Не обижайся.
- Теперь я не верю твоим извинениям.
Я пожала плечами. Ну, не верит, и ладно. Пошла дальше в сторону площади Трех дорог. От этой площади мы должны были взять извозчика до резиденции. Выходной подходил к концу.
- Я докажу тебе сегодня, что нельзя смеяться, - Мэл не двинулась с места, и я обернулась. - Ты сама увидишь, что Мир Силы вокруг нас.
- Хорошо. Я буду только рада, - сказала я, а Мэл недовольно пошла вперед. - Спасибо тебе, что учишь меня и помогаешь.
Амазонка только фыркнула:
- Приходи после отбоя к домику садовника. И смотри, чтобы старшая горничная тебя не заметила.
Резиденция утопала в густой растительности запущенного сада. Ночью он превращался в настоящие дебри. Я накинула шерстяной платок и выбралась в холод через черный ход. Не стала брать с собой свечу или фонарь: не хватало еще, чтобы из окон нас заметили.
Над домиком садовника нависали тяжелые ветки деревьев, вверху они поблескивали под луной, а книзу казались вырезанными из черной бумаги. Холодные травинки щекотали ноги и цепляли подол ночной рубахи. И резиденция, и сад стояли в полной тишине и отчужденности от шумной столицы.
- Держи фонарь, но пока не включай, - Мэл оказалась рядом неожиданно. Я как раз уже стала думать, что она решила просто пошутить надо мной.
Подруга держала в руках какую-то миску и так же была закутана в шерстяной платок. На черных волосах белел чепчик.
- Я договорилась с охраной, нас выпустят через калитку. Будем подходить, зажжешь фонарь.
- Что же ты мне собралась показывать?
- Увидишь. Моя тетка кое-чему научила.
- Тетка? Ты же не из этого мира.
- Названная тетка. Понимаешь ли, нельзя человеку без родственников.
- Наверное.
Выйдя в калитку, мы, не отходя от узорной ограды, пошли направо, потом по полю.
В высокую траву уже упала роса, и рубашка быстро стала мокрой, как и туфли.
- Далеко еще?
- До озера.
В озере купалась полная луна. К свинцовой глади вели крутые берега и высокие заросли травы. Мы дошли до большого дерева. Оно склонялось, роняя ветви к самой воде, а узловатые корни ограждали спуск. Я повесила фонарь на ветку, стуча зубами, пожаловалась на холод и то, что мы совсем не выспимся к завтрашней работе. Мэл только отмахнулась.
- На самом деле, нужна проточная вода, - деловито сказала она, снимая с миски крышку. В миске была черная жидкость, амазонка отставила посуду на толстый корень, залезла в карман. - Но, думаю, и эта сойдет. Так...
Она ловко перемахнула через корни и подскочила к самой кромке воды. Огляделась вокруг, потом восхищенно уставилась на круглую монету луны.
- И что же мы будем делать? - я села рядом с миской, поднесла озябшие руки к фонарю. Воздух гудел стрекотом кузнечиков, но больше ничего не тревожило безветренную ночь. - Скажи еще, что духов вызывать.
- Именно! Именно их, - амазонка хлопнула рукой по воде, потом вернулась за миской. - Идем.
- Что у тебя в миске?
- Фазанья кровь. На кухне готовили пироги с дичью, - Мэл снова спустилась к воде, теперь уже осторожнее, чтобы не расплескать кровь. Темная гладь отразила ее высокую стройную фигуру. - Но есть проблема. Нужна еще кровь живого существа. Вот, - амазонка протянула мне маленький ножичек. - Всего капля, давай.
- Вот сама себя и режь, - я, скользя по мокрой земле, оказалась рядом с Мэл и чуть не наступила в воду.
- Нельзя. Я провожу обряд, и моя кровь не подойдет. Нужна чужая. Ты что, боишься? Не бойся, мы увидим ее всего на пару мгновений.
- Черта с два я боюсь, - я забрала нож у Мэл и уколола палец. 'В миску', скомандовала подруга, и тугая бордовая бусина упала в фазанью кровь.
- Теперь скажи свое имя. То, что настоящее.
- Анна Калашникова, или Аня, - сказала я так, как принято в Империи, и ухмыльнулась.
- А теперь отойди и смотри на озеро, Анна...
Мэл склонилась над водой. Обхватив миску ладонями, медленно полила кровь, что-то шепча. Черная жидкость завилась дымным узором, но потом вытянулась полосой и поползла к яркому отражению луны. Мэл стала шептать громче, громче загремели и кузнечики.
Ровная тонкая линия крови достигла лунного диска, и его края пошли рябью. Я, следуя взглядом за кровью, уже не видела Мэл. Я смотрела лишь как дрогнула водная луна, как от нее потянулись белесые завитки дыма. Они взвились легким, еле видимым пламенем, и сложились в женскую фигуру. Обвили крутое бедро, обрисовали талию, рассыпали в стороны густые волны седых волос.
- Ох! - услышала я Мэл и обернулась. Подруга была поражена не меньше меня. - Вот видишь! Видишь, Сила во всем, и все Грани связаны!
Я перестала ее слушать, посмотрела назад, но кроме гладкого блина луны в тугой воде ничего уже не было. Дух исчез.
Высокое небо смотрит изумрудными пронзительными звездами - густой цвет глаз сумеречного дракона. Ясная звенящая ночь.
Луна полная, с серебристым очерком. Ветер в сумерках перекатывает волнами высокую густую траву. Острые края ее жестких листьев режут руки и цепляют ткань. Ветер не холодный. Он нагрет дневным солнцем, плотен и удушлив. Он гонит, подталкивает в спину, приводит к развалинам.
Не время уничтожило древний храм. Не жрецы покинули его стены. А расколотые плиты мрамора, укутанные мхом, помнят яростный стук копыт, звон оружия и кипящие брызги.
Покосившиеся колонны отражают свет и одна за другой становятся все ближе, очерчивают периметр старой залы. И из лунного марева ткутся стены, плетется сводчатый купол.