Он вскочил, руки и ноги снова слушались его. Кинжал сам оказался в сильной ладони. Девичья улыбка стала растерянной, зеленые глаза испуганно моргнули, а он с наслаждением вонзил клинок в ее мягкий живот. Четыре удара, и ни одного вскрика.
Шальная буря ярости тут же утихла, смылась теплой кровью. Он упал на колени, ощущая абсолютное умиротворение и не замечая четыре раны в собственном животе и торчащего кинжала.
Огромный серый зверь вырвался из палатки командира, сбив с ног постового. Второй солдат вскинул ружье, но волк уже бежал среди костров. Кавалеристы повскакивали, схватились за оружие, кто-то уронил в огонь треногу для котелка, и в воздухе залетали искры. Послышались первые выстрелы, но пока волк скользил среди однополчан, многие не решались палить. Вот зверь вырвался в поле, и ночь грянула нестройными залпами. Еще какое-то время воздух волновался криками и руганью, удивлением, а потом кто-то засмеялся - занесло же бедолагу в лагерь, должно быть, еле живой от страха убежал.
Упустили, жаль. Откуда выпрыгнул этот серый демон? Постовой сказал, из-за шатра, второй заспорил, что на самом деле из шатра. Позвали командира, тот не ответил, припомнили, что господин там не один.
Послышался треск, и из шатра пыхнуло жаром. Тут уж разом откинули тяжелый полог, ворвались внутрь. Упавший треножник поджог звериные шкуры, устилавшие землю у ложа принца, огонь добежал по покрывала, потом до матерчатых стен.
Сам Андер стоял на коленях у кровати, посреди беснующихся языков пламени, с торчащим в животе кинжалом, а в мертвых глазах застыло облегчение.
Молодую волчицу спас утренний туман. Молочная густая пелена приняла серебристого зверя, как своего. Волчица бежала долго, ведомая неизвестной ей силой, эта же сила берегла ее от дроби и пуль. Под большими лапами плыла замершая земля, а воздух вырывался из пасти белыми лоскутами.
Она остановилась, ноги устали, они дрожали, путаясь в высокой траве. Волчица втянула носом утренний воздух, легла и увидела первые снежинки, маленькие и колючие. Но надо бежать дальше...
Вдруг она почувствовала запах конского пота, почувствовала людей. Она знала, что трава не скроет ее, что единственная надежда спастись - бежать. Она вскочила, кинулась к лесу.
Всадник в черной повязке на лице вскрикнул, прищурился, поднимая арбалет, и удача покинула волчицу.
***
Майкл. Пограничные земли.
Лагерь имперских войск.
Он держал ее легко. Волк весил будь здоров, но девушка была не тяжелее ребенка. Одной рукой он придерживал древко арбалетного болта, чтобы накинутый на тело плащ не тревожил его. Пальцы Майкла чуть касались холодной груди, скрытно, под покровом черной ткани.
Иден - военный целитель, Майкл пригласил его заранее, но пока просил стоять на улице, придержал полог императорского шатра, и военный министр, пригнувшись, прошел внутрь. Рассвет только обозначился на горизонте, но Локарис уже бодрствовал.
- У меня для тебя подарок! - хрипло сказал Майкл. Он знал, что император почувствовал еще до того, как он вошел, кто лежит на его руках. Или почти 'что', ибо последние капли жизни испарялись из замерзшего тела.
Но знание одно, другое - увидеть. Дракон быстро освободил стол от карт, бумаг и пустой посуды, и Майкл осторожно опустил девушку на полированное дерево. Откинул полу плаща и сам почувствовал некоторый отклик внутри.
Девушка не казалась живой. Ее и так белая кожа приобрела глубинный синеватый цвет, иней опушил ресницы, губы. Он же покрыл рыжие спутанные локоны, что одной волной искрились, другой распадались медью. Чуть выше аккуратной невинной груди торчал арбалетный болт, черным металлом порочащий гладкую кожу. Майкл подумал о бабочках и булавках и с трудом сдержал ухмылку.
- Я был на утреннем обходе. По югу, через поле, - сказал он, доставая сигарету. - Вдруг вижу огромного волчару. Стреляю, и, видно, попадаю как раз в тот момент, когда он обращался обратно в девку. Попал в сердце, но, если бы не обращение, попал бы ровнее.
Майкл коснулся корочки зелья, которым сразу закрепил болт и остановил кровь, задел влажную кожу. Иней медленно превращался в маленькие капельки. Сначала над приоткрытыми губами, там, где его касалось почти незаметное, умирающее дыхание. Потом заблестел лоб, линия шеи, волосы.
- Она еще жива. Сможешь извлечь болт? - спросил Локарис. Он взял шерстяное одеяло и накрыл ноги и живот Айн. Шепнул короткое слово-заклинание, и над маленькой девушкой вспыхнули яркие сгустки света. Капельки заискрились зеленым.
- Снимешь карантин? - Майкл глубоко затянулся, касаясь влажными пальцами изуродованных губ. Он держал сигарету той рукой, которой фиксировал болт, от нее остался чуть заметный след на груди Айн. - Я хочу вернуться в CBS.
- Я не обсуждаю этот приказ. Принимайся за операцию, - Локарис не смотрел на него, он вышел из шатра, Майкл знал - чтобы позвать кого-то из целителей, но там уже стоял Иден.
Военный министр ждал, он сделал еще две нервных затяжки, пока Дракон не видел его. Девичье тело на столе казалось покинутым, оно манило, поблескивая в свете огоньков, и призывно торчало черное древко. Там, под посиневшей кожей, словно тающей хрустальной оболочкой, замедлялось течение крови, глохли удары сердца.
Майкл был удивлен, что девчонка Кестра оказалась в мире Локариса. Чего уже говорить о том, что она сейчас лежала в его шатре, а до этого серым зверем выскочила из высокой травы. Он слышал, как Дракон попросил Идена принести чемодан Майкла с инструментами. Значит, Локарис не сомневался, что Майкл сделает операцию.
Вот он вернулся в шатер, и военный министр привалился плечом к деревянному столбу, поддерживающему матерчатый свод. Теперь Майкл курил не спеша, словно маленькое тело уже не звало его, неожиданно женственное, несмотря на хрупкость.
- У меня зачарованные болты, ни один лекарь ее не излечит, пока не вытащишь эту штуку, - Майкл ждал, во что бы то ни стало, он должен был получить свое. - Но сердце, Локарис... это слишком сложно, а у меня нет условий.
Иден принес чемодан, Локарис сам раскрыл его, нашел нужный пузырек. Целитель тем временем подготовил миску с водой, Дракон вылил в нее зелье, обмыл руки, а потом смочил ткань и подошел к Айн. Локарис не торопясь, легко касаясь корочки у древка, протер кожу у ранки. Он постепенно увеличивал площадь, стирая капли, частички земли и мелкие травинки. Майкл сглотнул, но не двинулся.
Наконец, Дракон сказал:
- Я снимаю карантин.
Майкл мысленно присвистнул, Локарис пошел на такие уступки из-за девчонки. Вот это загадка!
- Поработаем, - сказал он, туша сигарету. Лениво подошел к столу и склонился над девушкой. - В левый желудочек вошло. Обращение спасло ее, перекрыв кровотечение новыми мышцами.
Министр стянул с рук перчатки, скинул плащ. Засунув концы длинных волос за ворот камзола и засучив рукава выше локтей, он подтянул ближе чемодан с инструментами.
- Постарайся справиться, - откупорив новую баночку с зельем, Локарис обновил воду в миске, подал лучшему в этом мире хирургу.
Майкл уже не обращал на него внимания. Он тщательно омыл руки, скользнул пальцами музыканта по зачарованным скальпелям и инструментам. Потом, в тот момент, когда Дракон отвернулся, он без всякой надобности для операции повернул голову девушки на себя. Под оттаявшими ресницами только чуть виднелась замутненная зелень глаз, но министру хотелось думать, что она сможет видеть, как он будет оперировать.
- Приступим, детка, - шепнул Майкл, облизывая губы.
Он весь погрузился в работу. Иногда он прикрывал глаза. Не тогда, когда резал, а лишь пролетая точной рукой над набором инструментов, но эти мгновения приносили не меньше удовольствия, чем острый металл, рассекающий плоть. Музыка, своя особенная, недоступная никому другому, лилась, взлетала и падала в голове Майкла, набухала глубоким мотивом, погружая в транс.