- Всю жизнь ненавидел утро, а уж зиму как! - Мирка не без удовольствия затянулся. С одной стороны, я понимала его, понимала то, что он старается насладиться последними днями жизни, которую почему-то решил продать, но с другой стороны, не могла знать в полной мере, что он чувствует. - Страшно, руки ходуном ходят с прошлого вечера.
- Мессир умеет забирать боль. Он сделает все хорошо, раз уж ты на это согласился, - мне не надо было уточнять, Мирка понимал, что я знаю большинство из того, что обсуждают в шатре императора.
- Нет, ты не понимаешь, - сказал он. - Мало смерти, боль тоже питает его магию. Если я выдержу пытки до конца боя, мессир выдержит тоже. На все эти темные дела нужно много Силы, - Мирка вздрогнул, отправил щелчком остаток потушенной сигареты. Солдат встал, потянулся, потрепал меня рукой по плечу:
- Не думай об этом, иди, отдохни, пока остальное войско не подошло. А я украду последнюю милость у Клори.
Я забралась на порядком опустевшую телегу. На остатки защитных пластин и каких-то вещей были наброшены вальтрапы и попоны от лошадей, какие-то тряпки, плащи - в этом мягком бардаке я и устроила лежанку. Сон сморил быстро, выстояв короткую битву с ноющими от усталости ногами.
Я спала так крепко, что, когда проснулась, кругом уже кипела жизнь военного лагеря. Провозили мимо пушки, чтобы установить их у первой защитной полосы. За второй продолжали разметку маги. А еще дальше, за кладбищем ставили палатки для той части армии, которую Локарис собирался сохранить, пустив в бой мертвых жителей древнего кладбища.
Оказывалось, врага можно было обмануть, и спрятать половину войска, не только благодаря маскировке, но и с помощью магии. Сил на это требовалось много, но не чудо ли: вот есть армия в поле - а вот ее нет.
Палатки поставили навыверт - обратной стороной, цвета выжженной солнцем травы, на более низкие распорки: все, для чего они могли сгодиться, это заползти в них на четвереньках и лежать. Возможно, издали ночью они будут незаметны, плюс магическое воздействие: маги были расставлены каждый на своем месте и отвечали за определенный участок.
Свои полки Кейвандер и Чарли оставили в некотором неведении или, скорее, дали обмануть своих людей. Те собирались устраивать засаду и не думали, что идут на верную смерть. Я слышала речь Майкла, такую умелую, что в какой-то момент, и я чуть не поверила его словам. Ни слова лжи и обещаний, но складывалось впечатление, что полки просто устроят засаду, а после в бой из укрытия выйдут остальные. Если верить словам Локариса о признании душой своих грехов за Той гранью, то, пожалуй, даже если бы Майкл завтракал младенцами, его дух обставил бы все так, что, глядишь, ему еще и почетное место дали.
Я хотела увидеть Чарли перед боем. Война обретала все более реальные черты, и я понимала, что уже завтра могу не встретиться с теми, кого запомнила, кого хотелось считать другом. Мы мало общались, но так бывает, видишь человека несколько раз за пару дней, а чувство, будто знаешь всю жизнь.
- Чарли! - я, наконец, увидела его. Догнала, перепрыгивая через еще не поставленные палатки и вещи. - Ты можешь отказаться? Можешь не идти?
Чарли улыбался, а я держалась за его влажный от росы рукав.
- Я же командир отряда, Айн! И иду добровольно, с полным осознанием, - он оглянулся вокруг: многие солдаты, как приказано, были уже в приземистых палатках, и могли какое-то время передохнуть после тяжелого перехода. Маги ходили по разбитому лагерю, продолжая ставить метки и знаки. Отряды Кейвандера и Чарли готовились к бою.
- Поцелуй на удачу, - услышала я.
В просьбе было больше вопроса, чем предложения, словно Чарли сомневался, можно ли меня о таком просить. Я потянулась к нему раньше, чем он склонил голову. Короткое касание, оставившее только чуть тепла. Руки Чарли слегка задели мои плечи. Он поспешно отстранился, и, не сказав больше ни слова, ушел к своим солдатам.
Я осталась одна, мне никто не определил палатку для укрытия, поэтому наблюдала за происходящим. Локарис готовился к обряду. Неподалеку был и Майкл, он отдавал приказы, руководя приготовлением и следя, чтобы никто не отвлекал мессира. Оба они, и император, и его министр, выпадали из общей картины. Среди солдат и даже магов они были другими. Как волки в собачьей стае. Даже в походке, в движениях эти двое отличались. И во взгляде у обоих под маской иронии или угрожающей провокации (что относится, конечно, к Майклу) было что-то иное. То, что можно увидеть в глазах случайно встреченного хищника. Ему все равно: убить тебя или идти своей дорогой, ведь он тут хозяин, но если он решит, что ты представляешь угрозу, он атакует.
Воздух постепенно тяжелел, становясь более плотным, осязаемым. Сила наполняла пространство. Я уже знала ее 'вкус'.
Один солдат, проходя мимо, посоветовал оказаться подальше от поля, поспешить вглубь лагеря. После что-то крикнул незнакомый мне маг, я не расслышала, и все тот же солдат передал, что меня просят убраться с поля разметки. Я пошла в сторону лагеря, но, вспомнив, что забыла сумку, вернулась к телеге.
- Стой! - кому-то закричал Майкл, подбегая к телеге с пистолетом в руке. Вдалеке, так что уже и не увидеть, кто это, стремительно удалялся силуэт человека на лошади. - Ублюдочный дезертир! - прошипел военный министр и выстрелил.
Нас объяло пороховое облако, я закашлялась, а когда подняла голову, то увидела, что лошадь потеряла своего всадника.
- Вы убили его! - я сама не успела сообразить, как повисла на руках мужчины, не давая снова навести оружие. Майкл раздраженно оттолкнул меня.
- Ранил. Возьми-ка лошадь какую-нибудь, не хочу на себе тащить, - он двинулся в направлении сраженного дезертира.
- А, проклятье, убил все же, - сказал он, когда мы дошли до тела Мирки. Министр скорчил гримасу под повязкой, по глазам было видно, что кривлялся, - Локарис запилит теперь, вот досада.
Локарис, правда, ничего министру не сказал. Тело Мирки положили пока у столика с инструментами, которые принадлежали некроманту. Накрыли труп, чтобы раньше времени никто не задавал вопросов.
Напряжение было во всем, делаясь невыносимым. Магия продолжала душить, магия и ожидание: все меньше слышались шаги, и, в то же время, приказы Кевандера и Чарли отдавались четко. Шум от передвижений армии стал иным, каким-то более организованным. Время боя неотвратимо приближалось.
- Дал я маху, - злился сам на себя Майкл, Локарис же осматривал окончание какой-то схемы, начертанной на земле. - Найдем другого, нет смертников, ничего! Вот, - мужчина схватил меня за руку.
- Нет! - я так удивилась, что даже вырваться не попыталась. Посмотрела на мессира, но тот не обратил на нас внимания. Он же не позволит?
- Ну, Локарис, это лучший вариант. Сама виновата, и у солдат вопросов не вызовет, другого добровольца нет времени искать.
- Ты, прав, нет времени, - Дракон кивнул, подправив какой-то знак на расчищенной от травы земле, поднял на нас глаза, и я случайно встретилась с ним взглядом. Будто бы чья-то воля мигом сорвала все декорации, которые представляли для меня мир. Я оказалась вне всего, без опоры, без веса, без самой себя в некотором нечто. Нечто было огромно, непостижимо, истинно. Всюду сквозило страхом и паникой, безумием.
Я очнулась, лежа на полотне палатки. Обескураженная, испуганная. Поднялась, оглядываясь: успело стемнеть, позади виднелись низкие холмики палаток, впереди силуэт Локариса, яркие огоньки свеч, установленных на магической схеме, еще дальше строй солдат. Звук пришел после: грохот от пушечных выстрелов, громкие команды и почти тонущий в этом шуме напев одного из магов, что работал над маскировкой лагеря.
Значит, я упала в обморок? От взгляда драконьих глаз или Майкл помог вырубиться? Я непроизвольно потрогала затылок, заодно отметив, что руки не связаны. Ничего не болело, никаких шишек не было. Локарис был от меня не далеко, я слышала, как он начал читать заклинание. Смутно видела тело Мирки в центре схемы, оголенное по пояс, а на его бледной груди в отсветах свечей влажно алели какие-то знаки.