Все, ухмыляясь, поднялись, потянулись за ампулами, словно бокалами. Майкл с ленивым торжеством наблюдал за этим цирком. Мужчины закинули головы, глотая вязкую, с сиреневатым отливом, кровь. Рыц подавил тошноту, Отто кашлянул.
Первый дернулся Акс и вытолкнул из себя порцию яркой, совсем не драконьей крови на белоснежный столик. Дин завалился на диван, пуская кровавую пену изо рта. Через несколько мгновений все восемь доверенных, завербованных путем подкупов, угроз и совместных операций Странников лежали, кто как завалился, вокруг окровавленных листов с координатами запрещенного мира.
Майкл вскочил с кресла, не веря в случившееся. Его изуродованный рот дернулся в кривой усмешке - и это Дракон просчитал! Он подошел к Рыцу, который был ближе всех, посмотрел, как кровь на его губах превращается в зеленую искрящуюся корку. Он снял ее быстрым движением, растер между пальцев.
По старой легенде, кровь убитого дракона, проливаясь, превращается в россыпь драгоценных камней, а уходя под землю, становится жилой, камни в которой никогда не иссякнут. Изумруд... Точнее, изумрудная пыль. Кровь зеленой драконицы Оаннель, которую Локарису презентовал король Айлипин...
Теперь Майкл пропал. Он остался без людей. Он расписался в своем предательстве. Все его фигуры сметены с доски, и сам он балансирует на самом краю. Трясущейся рукой он достал последний мобильный телефон, дважды ошибившись, наконец набрал номер, но голос его уже звучал спокойно:
- Кестр? Я скажу тебе координаты мира Дракона.
***
Айн. Дом в пригороде
Ишеб-Ревера.
Ливень начался совершенно неожиданно. Потоки воды успешно миновали густую листву высоких деревьев и уже через несколько минут совершенно размыли дорожку к дому. Крупные капли прибили цветы под окнами, припечатали сорванные с ветвей листья к мокрому стеклу. Конец весны выдался дождливым, ливни могли стегать землю целыми днями, неожиданно начинаясь и так же неожиданно прекращаясь, уступая место палящему солнцу.
Почти девять месяцев прошло... Я становилась как-то особо сентиментальна: радовала любая погода, я старалась впитывать все хорошее, воспринимать любое событие положительно. Это казалось верным по многим причинам. Не только из-за ребенка, которого носила. Но я все еще не забыла разговор с Драконом. Он сказал, что просчитал все, как только узнал о покровительстве Адрамелеха. То, что он делился со мной своей кровью, образовало между нами незримую, но весьма ощутимую связь.
Чарли, о котором Локарис знал, что тот, несмотря ни на что, не рискнет своей репутацией. Что там, на приеме это заденет меня, и после всех трудностей войны я захочу утешения. И эта новая должность в резиденции, и травля меня остальной прислугой. Мир, который весь ощетинился против меня, и только Локарис был оплотом спокойствия, мнимым домом. Знал он и то, что потом приду не раз, да и как я могла противиться? Драконья сила, аура, что окружает его, ловкость и его нежность - он был хорош. У меня не было шансов.
А его кровь приравняла нас, сделала возможным зачатие. Появление ребенка, который совместит в себе три Силы: Локариса, Адрамелеха и Золанки. Лучший его проект, как он сказал.
Я заявила, что не хочу оставаться в резиденции и натыкаться на него в коридорах, слышать о нем. Он отпустил, снял мне домик в пригороде. Почему-то он верил мне, хотя я могла сделать все, что угодно - с собой, с ребенком...
Я приняла ту мысль, что как и мать Локариса не перенесу рождения столь сильного потомка дракона. Многие вещи давали повод так думать, и все это как ничто другое заставляло ценить каждое мгновение жизни.
Но я была влюблена. Влюблена в ребенка, который мог погубить меня, как сила Локариса погубила его мать. Чем ближе становился час его рождения, тем в большую эйфорию я впадала. Я радовалась, что Мэл уехала в Андор, что не навещает меня, не мешает заблуждаться. Как-то я отправила ей сухое письмо с просьбой примирения, но не получила ответа.
Время подходило к обеду, и вот уже в привычный час, несмотря на разбушевавшуюся стихию, в дверь дома постучались. Должно быть, Мэри - служанка, которая приходила меня навещать, помогать с уборкой, и привозила продукты или сопровождала меня, когда я хотела выбраться в Ишеб-Ревер.
- Локарис? - в дверном проеме возвышался Дракон, с которого потоками лилась вода. Корзину с едой заботливо прикрывал темный плащ. - ...проходи. А где Мэри? Глупый вопрос, если Локарис принес еду, значит, дело не в прислуге. Я не видела его весь срок, почти год. Он отлично выполнил мою просьбу, не попадаться мне на глаза.
Локарис прошел в переднюю, я забрала у него корзину и унесла ее на стол в комнате.
- Мэри заболела, я принес еду.
- Я сама себе готовлю.
- Я был проездом, - отозвался из коридора Дракон, открывая дверь. - И уже ухожу.
Я посмотрела в окно. Ливень стих, сквозь листву стали пробиваться солнечные лучи.
- Подожди. Пройди, я достану полотенце. Пообедай со мной.
Я знала, что Локарис мог за день совсем не есть, и спать раза два в неделю. Когда-то меня это тревожило, но в последнее время списала со счета все человеческое в нем, и, тем более, мне было все равно, что он там ел и что делал. Но сегодня я подумала, что смогу поужинать в его присутствии. Может быть, потому что в конце жизненного пути пора отпускать обиды?
Мужчина разулся и прошел в ванную, где стянул мокрую блузу и брюки. Он вернулся в комнату, сел на край кровати. Это стало уже привычным - ничего не говорить друг другу. Я принялась выкладывать из корзины еду, не спеша завести беседу.
- Ты хорошо выглядишь. Я видел тебя у озера.
- Да, вроде того. Спасибо за Зимена Расхе. Он доктор, оправдывающий свою славу.
- Я бы мог и сам следить за тобой, но знал, что ты не примешь.
Эмоций в словах Дракона, которые всплывали у меня в сознании, привычно не было, но мне чудился робкий упрек. Я выложила на стол последнюю тарелку и замерла, держа пустую корзину в руках, глядя, как за окном пространство все больше наполняется солнцем, как светятся в его лучах последние капельки ушедшего ливня. Я поняла, что устала от стены, которую сама воздвигла, что все это время лишала себя хоть какого-то друга.
И, самое главное, я была эгоистична, не хотела думать о том, что Локарис будет единственным родным человеком для малыша. Моя обида была только моей проблемой.
- Я так люблю его, - сказала я. - Я не знаю, каким он будет, не знаю, увижу ли его, но так люблю, что не хочу злиться на тебя за его появление. Но его увидишь ты, и я поступила глупо, что все это время обижалась и считала тебя врагом.
Мне стало немного легче на душе, хотя сердце забилось чаще. Пришлось сделать несколько глубоких вздохов, чтобы успокоиться. Высказать, что чувствую, оказалось не так сложно, поздновато я учусь делиться чувствами.
Локарис молчал. Не хотел врать и говорить, что я останусь жива? Я достала из шкафчика еще одно полотенце и протянула Дракону, чтобы он высушил волосы. Он все еще смотрел в окно, видя там что-то свое.
- Я не враг тебе. Другом тоже не назвать. Но я сделаю все возможное, чтобы все прошло удачно, - Локарис забрал полотенце.
- Что уж будет... - я села рядом. Слова снова становились лишними, но уже не из-за отчуждения. Просто стена рушилась.
Он обнял меня, и я прижалась к нему, словно нырнув одним порывом в родную теплоту. Локарис коснулся моего лба губами. Вытянув сжатое полотенце, я взяла его за запястье и накрыла себя его второй рукой.
- Ты останешься до утра?
- Да. Я останусь, но я приехал с неприятным разговором, - Локарис сделал паузу. Мне не хотелось говорить ни о чем тревожном, не хотелось бояться будущего. Он не дал мне и минуты насладиться покоем и примирением!
Я отстранилась:
- Что случилось?