В Летной Академии меня учили, что все люди есть существа биологические, а сознание лишь набор сложных химических процессов в мозгу, которые прекращаются вместе с жизнедеятельностью остального организма. Так что согласно научной теории, после смерти, человек, как существо сознательно просто перестает быть, ничего… пустота… или даже пустоты нет. Вообще ничего. Так что же со мной? Дышать я не могу… или все же могу? Сердце свое я чувствую, тело свое я чувствую, руками и ногами шевелю, но вокруг лишь мрак и эта жидкость.
Пришла идея. Я открыл рот и, набрав как можно больше, сделал огромный глоток. Ничего. Только лишь почувствовал, как прохладная жидкость достигла желудка и успокоилась. На вкус она была как вода, только гуще, плотнее… или так просто казалось.
Я перевернулся животом вниз, и это оказалось довольно легко. Взмахнул руками, и проплыв немного в невесомости вдруг уперся в стену. Стена была теплая и скорее всего каменная. Теплая… Возможно от того, что я парил в ледяной жидкой среде, твердые поверхности стали казаться теплее. Но как это было не странно, холода я не ощущал, так же как и боли, которые по всем пониманиям мной законов физики и анатомии, ощущаться мной были должны.
Опустил ноги вниз и почувствовал дно такое же каменное. Поплыл вверх и снова уперся в преграду. Получается я взаперти!
Поддавшись приступу паники, поняв, наконец, что я все-таки жив и нахожусь в плену, я стал колотить в верхнюю преграду неповрежденной рукой, что было сил. Сколько я стучал, я не знаю, уставал, делал передышку и снова колотил в каменную плиту. Шарил по дну и верху руками, исследуя свою каменную клетку, изучил каждый выступ, каждую неровность на них… и наконец, спустя достаточно много времени, все же видимо нашел более слабое место и надавил. То, что закрывало мое обиталище сверху, с треском проломилось. Это был лед. Желание вырваться взяло верх и, я принялся ломать его, расширяя отверстие настолько, чтобы из него можно было выбраться. Сердце заколотилось быстрее. Что ждало меня там, по ту сторону моей тюрьмы.
Как только я понял, что смогу пролезть в образовавшуюся дыру, я тут же вынырнул наружу, совсем ничего не понимая, перегнулся через каменный борт и сразу упал на ледяной каменный пол.
Как только мое тело лишилось водяной оболочки, оно мгновенно отказалось подчиняться командам нервной системы. И мало того, я сразу же почувствовал, ужасную боль в груди, руке и онемение во всем теле. Потом мой кожный покров будто вспыхнул пламенем тысячи солнц и, до меня дошло, что это был холод.
Спустя еще секунду я стал кашлять, выплескивая из груди жидкость, понимая, что все это время, она заполняла мои легкие, а тошнотворный запах аммиака ударил в рецепторы обоняния и горло. С кашлем пришел приступ тошноты и рвоты, от позывов которой все тело начало содрогаться в судорогах, а из моего горла вырывались струи то ли воды, то ли крови, а может чего-то еще. Только несколько секунд назад, плавая, я был в относительно нормальном состоянии, а теперь силы в одно мгновение, покинули меня и что бы открыть глаза, мне нужно было поднять каждое веко весом с десяток килограмм. Хотя даже теперь, когда я смог открыть глаза, ничего не изменилось. Кромешная темнота была и здесь. Я ничего не мог разглядеть. Из меня, не переставая, изрыгалась желчь. А может что-то еще. Спазмы судорог превратили мое тело в подобие змеи, брошенной на раскаленные угли. Я не мог дышать, не мог издать не звука. Теряя сознание, чувствуя, как голову сжимает в стальных тисках целая планета, извиваясь на ледяном полу, я на что-то наткнулся. Но даже в таком состоянии я каким-то образом понял — это мой защитный костюм.
Подмяв его под себя онемевшими от обморожения пальцами, я нащупал наплечный фонарь и как-то, каким-то чудом, но сумел надавить на кнопку тестового включения, спрятанную в небольшом углублении.
Свет, яркой струей вырвался из диалюминофорового ускорительного элемента, заставив резко зажмуриться. Веки с трудом и болью оторвались, поднялись. Роговицы глазных яблок словно выжгло лазерными лучами. Но я все же сумел отвернуть луч фонаря от себя во мрак, осветив происходящее вокруг. Все что я успел увидеть, прежде чем потерял сознание, это молчаливые фигуры длинных черных истуканов, совершенно не похожих на то, что напало на меня, перед тем как я очутился здесь. Казалось они, молча, не двигаясь, стояли и смотрели на меня и на то, как я корчусь от боли.