Хотя, для Научного сообщества это и был еще один очередной провал, Грек Маер все же умудрился вернуться из экспедиции героем, что собственно и положило начало его бурному карьерному росту. Перестроенный для длительного полета Пилигрим, в какой-то момент по пути домой в аварийном режиме начал сбрасывать энергию реактора, предназначенную для обеспечения безопасности и жизнеобеспечения экипажа. Ошибка системы, которую впоследствии спишут на разработчиков внутрипланового интерфейса полетов, на скорости почти пятьдесят тысяч километров в секунду, привела к отключению на некоторое время защитного внешнего электромагнитного экрана, оберегающего модули от контакта с микротелами, которые невозможно отследить радарами. Пыль — каменные крупицы размером не больше одного миллиметра в диаметре, возникшие горстью из пустоты, атаковали модуль управления и прошли сквозь судно до самого реактора, не повредив его лишь благодаря особо прочной защите корпуса из титано-никилиевого сплава и высокому электромагнитному излучению, поспособствовавшему замедлению движения металлизированных частиц.
Маер помнил, как это произошло. Его командир, нес плановую семнадцатичасовую вахту и находился в кабине пилотов модуля управления Пилигрима. Когда система соты начала аварийное отключение режимов сна, по всем помещениям сигналили световые тревожные сенсоры и звуковые предупреждения. Ошарашенные люди, вываливались из капсульных блоков в полном недоумении и не могли в одно мгновение прийти в себя, чтобы осознать всю серьезность произошедшего.
Грек и еще кто-то, первыми, на ватных ногах, двигаясь на ощупь руками по переходам, из-за помутнения в зрительном восприятии после сна в сотах, вломились в кабину пилотов. Командир сидел в кресле первого пилота и кисти его рук сжимали подлокотники с такой силой, что казалось, сейчас затрещат сломанные фаланги. Он весь трясся, издавая жуткий гортанный звук, перекрикивающий даже звуковую аварийную сигнализацию. Маер, еще совершенно не понимая, что происходит, но ощущая всеми внутренностями своего тела, что случилась беда, наорал на кого-то из техников, чтобы не мешкался, а начинал полное сканирование судовых систем, сам же развернул кресло первого пилота и командира в нем к себе лицом.
Немолодой мужчина, имеющий огромный статус уважения в коллективе и которому на борту подчинялся каждый беспрекословно, сейчас беспомощно смотрел на молодого пилота Грека Маера стеклянными непонимающими и налитыми кровью глазами. Его рот был открыт и, казалось, что открыт неестественно широко. Из горла все еще доносились пугающие хрипы, а цвет кожи стал ярко багровым. Голова на слишком вытянутой шее, постоянно пыталась склониться на бок, но резко делая редкие вдохи, командир снова возвращал ее в прямое положение. По ногам и спине Маера пробежал ужас. Он приложил пальцы к его набухшей артерии на шеи и понял, что сердце командира работает с такой бешеной скоростью, что его миокард вот-вот не выдержит. Кто-то что-то спросил позади него, кто-то воскликнул от ужаса. И только теперь Грек увидел, что на его лобной части лица, от границы роста волос до переносицы тянется странный неправильной формы бугорок, на котором выступили три капли крови.