‒ Дай пройти.
‒ Ты чего добиваешься?
‒ Уйди с дороги или по яйцам коленом схватишь!
‒ Я же вижу, ты бесишься! Чего ты хочешь?
‒ Руки убрал! Ты, придурок!
‒ Все убрал, убрал. Лена, давай по-хорошему, а? Не я так решил, ты сама так захотела. И не нужно из себя строить «хрен знает что» перед всей командой. Какие вообще с твоей стороны могут быть обиды?
‒ А у меня нет никаких обид. Я говорила тебе, что не хочу лететь с тобой на одном судне! Тебе плевать! Был бы настоящим мужиком, сказал бы Маеру, что не полетишь! Можно подумать у тебя больше не было других предложений. Ты же назло мне только полетел! ‒ Ее голос звучал удивительно расстроенным, что даже было странно, зная этого человека.
‒ Да я просто хочу стать первым человеком, ступившим на поверхность планеты в другой системе! ‒ Колл засмеялся.
‒ Не веди себя как мудак. Иди, расскажи это ученой шлюшке. Может, найдешь с ней общий язык.
Раздался протяжный недовольный вздох.
‒ Ладно. Не вижу причин уходить из команды. Мне кажется, что справедливо было бы, чтобы это ты сделала. Ты же не хочешь со мной летать.
‒ Какая же ты все-таки тварь! Ты прекрасно знаешь, как мне нужны эти деньги и что кроме Грека, меня никто не возьмет в команду! Решил подпортить мне жизнь своим присутствием, так вот будь уверен, я буду делать то же самое! А теперь пошел вон!
Дверь в лобби, прошипев, открылась на том конце перехода и, я уже собирался выдохнуть задержанное дыхание, как она открылась и передо мной. Во весь свой рост, в проходе стоял Колл. Я тут же сделал вид, что только подошел. Как я сразу не подумал, что они могут пойти в разные стороны. Интересно, он догадался, что я слышал их разговор?
‒ Инженер. ‒ Я кивнул и отстранился, давая ему пройти.
‒ Что уставился? ‒ Он прорычал, видя, что я таращусь на него и скрылся в полусумраке технического модуля.
Я ничего не ответил и направился в лобби. Сума сойти. Колл и Лена…
* * *
Долгожданная процедура торможения, проходящая в режиме автопилотирования и являющаяся частью полетной программы, заняла почти восемнадцать часов. Нудных и тяжелых часов. Запрещающие покидать свои рабочие места требования безопасности, на все это время приковали нас, за исключением Колла и Марты, которые сидели, пристегнувшись за столом в лобби, парками к антиперегрузочным креслам в модуле управления. Сочетания полимагнитных нейтринных полей, создающих на борту искусственную гравитацию за счет разности восприятия пространством масс, делали перемещения по модулям не просто невозможными, но и опасными. Происходил своего рода эффект нестабильной невесомости, которой вызывал такие перепады, что потеря координации, тошнота и рвота, резкие скачки артериального давлении, были ничтожной долей того, что происходило на самом деле. Но и это намного лучше, чем быть раздавленным ускорением торможения, гасящего скорость судна на сто тысяч километров в секунду.
Хотя, как по мне, то я не очень-то и страдал подобными симптомами, будучи убежденным, что все эти страсти побочных эффектов от работы полимагнитного ядра судна, значительно преувеличены. По большому счету, если не злоупотреблять эффектом нестабильной невесомости, то от пары минут, а то и часов, пребывания не в антиперегрузочном парке, ничего страшного, кроме жуткого неудобства, не произойдет. Ну, или не должно произойти. По крайней мере, со мной. По крайней мере, мне так хотелось думать.
Наконец турбореакторы завершили реверс, и судно продолжило сближение с космическим телом без ускорения, с предманевровой скоростью. Я отстегнул парк и, встав начал разминать затекшие суставы и конечности.
Стоя в полусогнутом состоянии, я смотрел в витраж. Прямо по курсу, отражая свет красного карлика, видимого всего лишь яркой звездой, повис полумесяц Проксима b, который пока еще мог уместиться у меня на ногте большого пальца правой руки, хотя я и знал, что размерами эта планета не уступает Земле. Консоль выдавала расстояние до объекта немногим больше чем шесть а.е.
Интересно, что там? Там на ее поверхности. На предполетном брифинге нам показывали снимки с беспилотных зондов, которые Научное сообщество, направляло в течение позапрошлого года в систему Проксима Центавра, выпросив у Колониальной Федерации или Правящей Партии Неополиса, а может у кого-то еще, довольно не малые средства. Согласно их исследованиям поверхность планет, окутанная плотной атмосферной шапкой из преимущественного углекислого газа и азота, в нижних слоях атмосферы так же в немалой концентрации присутствует нитрид водорода, а поверхность состоит в основном из кварцевых, кремниевых и шпатовых пород. Буровой зонд способный углубляться в почву лишь на пару метров не выявил в ее коре, каких либо полезных ископаемых представляющих экономическую ценность. А горные массивы, явно образовавшиеся миллиарды лет назад, свидетельствовали о том, что когда-то на этой планете была более низкая гравитация. На снимках это были ровные пикообразные выросты, расположенные очень близко друг к другу, словно это были не горы, а гигантские шипы на ровной поверхности. Сейчас сила притяжения планеты была на восемь процентов ниже земной, при массе меньшей на десять процентов. Для планетарного масштаба различия не очень-то и незначительные, к тому же радиус наклона оси вращения у нее был всего лишь восемнадцать градусов, а это значило, что смены времен года должны быть не существенными. Ученые убеждены, что при подобных характеристиках Проксима b, несмотря на звезду, излучающую значительно меньше света, чем Солнце, вполне могла стать обитаемой, если бы не ее ядовитая для человека атмосфера плотными слоями окутывающими, пропуская лишь около двадцати-тридцати процентов тепла и света.