Когда мы подошли к краю я понял, что плотность кристаллизации нитрида водорода в атмосфере стала значительно слабее, из-за чего туманность стала прозрачнее и позволила осмотреться. Взору открылась истинная природа своеобразной, пусть и враждебной красоты этой планеты, созданная, должно быть миллиардами лет ее безмолвного существования.
Я увеличил визуализацию забрала. Полутора километровый кратер за тысячелетия своего существования оброс неровностями, огрехами и песчаником. Противоположная его часть практически упиралась в скалистый горный хребет, выбрасывающий пики своих вершин на сотни метров в небо, правда первые горные выросты были совсем не высокими, но с каждой очередью гряды, вершины становились выше, острее и чернее. Между крутыми каменными склонами и песчаным обрывом оставался лишь небольшой участок неровной плоскости, протянувшийся серпантином вдоль подъема скалы. Подножья гор в самом низу образовывали природные аркаподобные проходы. Хаотичные и неровные, они местами были разрушены временем, ветрами и обвалами. Подняв глаза к небу, я почувствовал легкое головокружение и в общий канал вылетел возглас восторженного удивления. Могучие черные хребты скрывали свои пики в серо-желтом мутном небе, покрытом полосами плотных, но низких продолговатых облаков. Над ними тяжелые слои атмосферных газовых масс медленно бурлили и словно кипели на медленном огне в гигантском планетарном котле. Внутри всего этого периодически происходили какие-то тусклые вспышки. Вспыхивающие сияния вспыхивали беззвучно и просвечивались сквозь плотные слои. Они разливались резко и освещали довольно большие площади неба. Какую природу они имели, слазать было сложно, может это были молнии, а может быть воспламенения каких-то газовых реакций в атмосфере, но это было просто потрясающе.
— Как красиво!
— С места посадки такого не увидишь.
Я посмотрел на Марка. Он, как и я, стоял неподалеку и любовался открывшимся пейзажем.
Дисплей в рукаве костюма сообщил, что температура окружающей среды колебалась в районе минус пятидесяти. Стало теплее и нитрид водорода, преобладающий в атмосфере, кристаллизовался значительно меньше, давая возможность нам смотреть на небо.
— Так хватит зевать, нужно работать!
— И что делать?
— Подгони квадр, там лебедка.
Глава 11
Я Корин Ройа и это моя история
Лебедочный трос Марк закрепил на поясной разгрузке, туда же он подвесил рюкзак с подрывным устройством, чтобы руки во время спуска оставались свободными. Я отъехал на квадроцикле не несколько метров от зыбучего края и зафиксировал его положение тормозной системой, блокировав сервоприводную систему шасси, чтобы он не двигался с места. Колеса из полиметаллического сплава и зубастые шины не допускали скольжения по грунту. Лебедка же выдерживала вес груза до двухсот килограмм.
Отсалютировав мне, Марк, начал спускаться спиною вперед, упираясь ногами в склон кратера, а руками держась за трос, который лебедка медленно выпускала из своего лона. После третьего шага внезапно грунт под его ногами осыпался, и он потерял равновесие. Проскользив несколько метров вниз в падении он резко остановился. Трос натянулся. Сработала защита от падения.
— Ты в порядке?
— Да! Все нормально, почва осыпается! — Голос напарника, хоть и как обычно излучал оптимизм, все же был немного взволнован, видимо из-за того что он ожидал более легкого приключения.
Я лег на песок и ползком приблизился к краю кратера, боясь его осыпания. Какой же он глубокий и… большой! Да если бы не зыбучие пески, внутри него могло бы целое поселение уместиться. Да и на кратер он вовсе не похож. Кратер — только название. Конечно, по природе своей, он кратер. Однако больше напоминал каньон. Позади лебедочный мотор рывками выдавал по десять — двадцать сантиметров троса, сопровождая каждую выдачу характерным механическим звуком. Марк продолжал спускаться.
— Может, нужно было поискать более пологий склон?
— Этот… хоть и крутой, но… самый короткий.
Каждый шаг на страховочном тросу давался ему тяжело. Марк кряхтел и тяжело дышал. Месяцы, проведенные в соте, не лучшим образом сказываются на физическом состоянии организма. Плюс нехватка витаминов, еда, основу которой составляют практически одни геномодифицированные протеины и вода из переработчиков — все способствует довольно быстрому снижению биоактивных функций организма. Наверное, на борту СИД не помешали бы силовые тренажеры, чтобы в таком длительном полете, во время несения трехсуточной вахты, можно было бы заниматься тренировками, поддерживая организм. С другой стороны, в Солнечной системе, до самой дальней колонии на Ганимеде, где расположена научная база штаба изучения и освоения дальнего космоса, полет на СИД займет неделю. На Пилигриме, почти две недели. Но это не год. И даже не шесть месяцев. Экипаж знает точную дату возвращения в Порт и знает, что полагается отдых в несколько дней в зависимости от длительности полета. Свободное время можно провести дома с семьей, можно в барах и клубах, а можно уделить некоторое время физическим тренировкам на силовых тренажерах. Сейчас, глядя на уже довольно глубоко спустившегося Марка и то, как тяжело ему дается физическая нагрузка, я подумал, что сам вообще наверно не осилил бы подобную физическую нагрузку.