Едва проглотив горячий суп, я поднес книги к свету, проникающему из отверстия, и убедился, что смогу читать. Одна из книг называлась «Град Мистический сестры Марии де Хесус по прозванию Мария из Агреды»[32] — я о ней никогда не слышал. Вторая была написана иезуитом, имя которого я запамятовал: он устанавливал прямой и особый культ сердца Господа нашего Иисуса Христа. Из всех частей человеческого тела нашего Божественного посредника именно этой части, по мнению автора, следует поклоняться: странная идея невежественного безумца, сочинение которого я не осилил, ибо сердце не представляется мне более достойным внутренним органом, чем, например, легкое. «Град Мистический» вызвал у меня чуть больший интерес. Я прочел все, что только способно породить болезненное и воспаленное воображение набожной старой девы, меланхоличной испанки, запертой в монастыре и имеющей в качестве духовных наставников невежд и льстецов. Все ее бредовые и чудовищные видения объявлялись откровениями: она была любимой и ближайшей подругой Девы Марии; сам Господь повелел ей сделать жизнеописание его Божественной Матери; Святой Дух снабдил ее необходимыми наставлениями, которых никто другой не мог прочитать. Она начинала свой рассказ не с момента рождения Богородицы, а с ее непорочного зачатия в чреве святой Анны. Эта сестра Мария из Агреды была настоятельницей в монастыре ордена кордельеров[33], который сама там же и основала. Поведав в мельчайших подробностях обо всем, что вершила Богородица в течение девяти месяцев, предшествующих ее появлению на свет, она сообщает, что в трехлетием возрасте Мария подметала пол у себя в доме, в чем ей помогали ниспосланные Господом девятьсот прислужников ангельского чина под личным присмотром архангела Михаила, который играл роль посыльного между ней и Господом. Эта поразительная книга не оставляет сомнения проницательному читателю в том, что ее фанатичный сочинитель убежден в истинности каждого своего слова. Впрочем, воображение и не заходит так далеко — обо всем говорится с полной верой; это видения помраченного рассудка, который без тени гордыни, одержимый Богом, пребывает в полной уверенности, что передает откровения, нашептанные ему Святым Духом. Книга эта была напечатана с разрешения Инквизиции[34]; я не мог прийти в себя от изумления. Вместо того чтобы усилить или возбудить во мне благочестие и религиозное рвение, она побудила меня считать пустой выдумкой все, что почитается у нас мистикой или церковной догмой.
Природа этого сочинения способна вызвать и иные последствия: более легковерный, чем я, и склонный верить в чудесное читатель рискует превратиться в такого же фантазера и графомана, как сия дева. Потребность чем-то занять себя вынудила меня провести целую неделю, изучая этот шедевр, порожденный экзальтированным, склонным к измышлениям умом. Я ничего не сказал бестолковому тюремщику; но выносить это было свыше моих сил. Стоило мне заснуть, и я чувствовал, сколь болезнетворное влияние оказало это сочинение на мой разум, ослабленный тоской и скудным питанием. Когда, проснувшись, я вспоминал свои фантасмагорические сны, то безудержно веселился, испытывая немедленное желание записать их; имей я все необходимое, возможно, я создал бы на своем чердаке творение еще более безумное, чем то, что послал мне господин де Кавалли. С этого времени я понял, насколько ошибаются те, кто приписывает определенную силу человеческому разуму: все относительно, и человек, который всесторонне изучил бы себя, обнаружил бы в себе одни только слабости. Я понял, что хотя и не так часто случается, чтобы люди теряли рассудок, однако потерять его и впрямь нетрудно. Наши суждения подобны оружейному пороху — хотя он легко воспламеняется, но не вспыхивает сам по себе: для этого его нужно поджечь; или же как стакан для воды: сам по себе он не разбивается, его нужно уронить. Книга этой испанки — верное средство свести человека с ума; надо только дать ему отведать этого яда, когда он сидит в тюрьме — в полном одиночестве и томясь от безделья.
В 1767 году на пути из Памплоны в Мадрид мой кучер остановился пообедать в старинном кастильском городке; увидев, до чего он уныл и безлик, мне захотелось узнать его название. Как же я смеялся, когда мне сказали, что это и есть Агреда! Именно здесь святая безумная дева разродилась своим шедевром, который мне никогда не довелось бы прочитать, если бы не вмешательство господина де Кавалли. Старый священник указал мне на тот дом, где писала сестра Мария, родители и сестра которой тоже были святыми. Он сказал, что на самом деле Испания ходатайствовала перед Римом о канонизации ее наряду с преподобным Палафоксом[35]. Возможно, именно этот «Град Мистический» вдохновил отца Малагриду[36] на жизнеописание святой Анны, которое ему тоже продиктовал Святой Дух; но, должно быть, бедный иезуит претерпел мученичество из-за своего творения: это дает ему больше оснований быть возведенным в ранг святого, когда его орден возродится[37] и вернет свое утраченное величие.
32
Книга испанской монахини Марии Агреды (в миру Марии Коронель, ум. 1665) «Мистический град Божий» (три тома, 1655) — жизнеописание Девы Марии.
35
Епископ Хуан Палафокс-и-Мендоса (1600–1659), так же как Мария Агреда, не был канонизирован.
36
Отец Габриэле Малагрида (1689–1761) — итальянский миссионер, автор сочинения «Жизнеописание достославной святой Анны», был сожжен по приговору португальской инквизиции.
37
Папа Климент XIV запретил орден иезуитов в 1773 году, а Папа Пий XII вновь восстановил его в 1814 году.