Он застонал, и Миша охнула, и его язык воспользовался возможностью скользнуть ей в рот. В ее мозгу произошел ядерный взрыв. Она не знала, куда деваться, что делать.
Останови его! Это не нормально! Ты замужем! Ты не собираешься этого делать!
Ты хочешь этого. Вот ради чего ты приехала сюда.
Боже, как же он хорошо целуется. Боже, какой он вкусный. Боже, неужели это то, на что похожи поцелуи!?
Ад. Ты. Попадешь. В. Ад.
Боже, с ним так хорошо.
Прежде чем она смогла разобраться в своих мыслях, Таль немного отстранился.
— Я могу вам помочь? — спросил он, снисходительно посмотрев на австралийца, все еще стоявшего рядом с ними. Миша уже о нем забыла. Она забыла собственное имя. Она просто смотрела на Таля.
— Простите, я не знал, что дама здесь не одна, — тут же заявил австралиец.
Таль переместил руку с бедра Миши на ее талию, еще ближе притягивая к себе.
Она продолжала таращиться на него, почти уверенная, что с открытым ртом. Мысли по-прежнему были рассеянными. Они витали по бару, скатываясь к ее ногам.
— Забавно, — начал Таль, — потому что я мог бы поклясться, что слышал, как она специально сказала, что здесь не одна.
— Ошибся. Простите.
— Да, серьезно ошибся. Проваливай нахрен отсюда.
Парень ушел.
— Что… что только что произошло? — выдохнула Миша, приглаживая волосы. Таль наклонился, поднял ее сумку и сунул ей в руки.
— Пойдем, — это все, что он сказал, затем вытащил ее из бара. Миша изо всех сил старалась не отставать от него.
— Куда мы идем? — выдохнула она, поняв, что они направляются не к выходу из отеля.
Таль не ответил. Они двигались к ряду лифтов, один из которых только что открылся, и группа людей вышла в вестибюль. Он ускорил шаг, практически втянув ее в лифт.
Он отпустил ее, отчего она потеряла равновесие и полетела в угол. К тому времени, как она выпрямилась, он уже нажал кнопку этажа. Когда Миша обернулась, Таль оттеснил ее назад, прижав спиной к стене. Она затаила дыхание, глядя на него. При лучшем освещении она разглядела, насколько у него темные глаза. Черные водовороты, чья мощь поглощала целиком.
У меня нет ни единого шанса.
— Боже, ты такая вкусная, — повторил он ее недавние мысли, прижимаясь губами к ее шее.
— Таль… мы не можем… я… — Миша боролась за глоток воздуха. За рассудок.
— В другой стране, в поисках того, чего нет дома, — закончил он за нее, скользя руками по ее бедрам.
Неужели меня так легко читать?
— Это не значит, что я собираюсь… — она охнула, когда его руки скользнули к ее ягодицам и крепко сжали.
— Да, собираешься.
— Нет…
— Да.
— Пожалуйста, — захныкала она. Он усмехнулся.
— Этой ночью ты будешь повторять это очень часто.
Когда его ладони поднялись к ее груди, она почувствовала, что вот-вот выпрыгнет из кожи — она фактически непроизвольно дернулась, вот как ее тело было потрясено прикосновением. Она задрожала, и его руки перестали двигаться.
— Мой муж — единственный, кто прикасался ко мне так за восемь лет, — прошептала она. Повисла долгая пауза.
— Готов поспорить, уже давно абсолютно никто не прикасался к тебе так, — возразил Таль, когда давление ладоней, сжимающих ее груди, усилилось.
Все верно.
— Откуда ты знаешь? Откуда ты знаешь меня? — спросила Миша.
Таль, наконец, поднял голову и посмотрел на нее сверху вниз.
— Я очень наблюдательный человек, Миша, — сказал он серьезно.
Она чувствовала себя дерьмом.
— Я не знаю, как быть такой женщиной, — прошептала она. Он усмехнулся.
— Я научу тебя.
Когда Таль поцеловал ее на этот раз, в ней что-то сломалось. Ломая ее. Миша застонала и открыла губы, сплетаясь с ним языком. Прижалась к нему всем телом, желая чувствовать каждый его дюйм, каждое мгновение с ним.
— Боже, о, боже, о, боже, о, боже, что я делаю? — она охнула, когда его губы двинулись к ее декольте.
— Ты делаешь двух одиноких людей очень счастливыми, — выдохнул он, его ладони скользнули к ее ногам. Пальцы пробежались по обнаженным бедрам и двинулись вверх. Миша задрожала сильнее.
— Это было так давно, что я уже не знаю, не разучилась ли я это делать, — предупредила она, но резко замолчала, когда его пальцы коснулись ее трусиков.