— У тебя хорошо получается.
— Но что, если я…
— Миша, пора помолчать.
Таль был высоким мужчиной, намного выше ее, с длинными ногами. Длинными руками. И, конечно же, длинными пальцами. Они выстукивали по ее бедру ритм в такт пульсу, крадя ее дыхание. Затем подкрались к ее трусикам, проникая средним пальцем под ткань. В ее тело, в ее мозг.
— Боже, меня не должно здесь быть, — простонала она, поднимаясь на цыпочки.
— А похоже на то, что ты готовилась и ждала этого, — усмехнулся он низким, зловещим голосом, вонзая палец в ее жар.
— О, боже.
Все происходило совсем не так, как она себе представляла. Еще в США, планируя интрижку, Миша полагала, что будет кокетливой стервочкой, с тонким налетом вины за свои поступки. Но все оказалось совсем не так. Она была дрожащим беспорядком, неспособной говорить, неуверенной в своих действиях и больше не испытывающей чувства вины. Исчезли противоречия. Исчезло беспокойство. Исчез брак.
Лифт остановился, но не Таль. Он не отстранился от Миши до тех пор, пока двери не открылись. Не прерывая поцелуя, он вытянул ее из кабины и, придерживая за бедра, повел спиной вперед по коридору. В конечном итоге, он ее отпустил, когда пришлось открыть дверь, и они, спотыкаясь, зашли внутрь.
— Тебе что-нибудь нужно? — крикнул он, шагая по комнате.
Миша закрыла за собой дверь и медленно последовала за ним.
Номер был большой. У входа располагалась кухонька, и она прошла дальше, в гостиную с огромными панорамными окнами, из которых открывался потрясающий вид. Слева были две большие двустворчатые двери, которые Таль толкнул и прошел в ванную на другом конце комнаты… спальни.
С большой кроватью.
Я не могу этого сделать.
— Что я творю!? — прошипела себе под нос Миша, роняя сумку на пол и зарываясь руками в волосы. Как она перешла от выпивки в тихом одиночестве к поцелуям с незнакомцем в лифте? Конечно, это был один из самых сексуальных незнакомцев, которых она когда-либо встречала в своей жизни, но все же. Сексуальность не имела значения — она была замужем.
— Хочешь что-нибудь выпить? — раздался голос Таля.
Миша повернулась к нему. Он шел через спальню, но на нее не смотрел. Сосредоточился на своем запястье, расстегивая браслет массивных часов. Сняв, он швырнул их на комод и остановился, чтобы посмотреть на нее. Она не сводила с него взгяда.
— Я не могу этого сделать, — прямо заявила она.
Он улыбнулся. Своей раздражающей лукавой улыбкой.
Ее трусики промокли еще сильнее.
— Почему нет, Миша? — спросил он низким голосом, скрестив руки на груди.
— Потому что я замужем. Я не хочу причинять ему боль. Ты мне нравишься, правда, но я просто… не могу. Я не… я не хочу этого, — ее голос перешел на шепот.
— Не хочешь меня? — уточнил Таль. Миша отвела взгляд.
— Дело не в этом, — вздохнула она.
— Ты хочешь меня.
— Это не имеет значения. Я замужем.
— Две минуты назад это не имело значения.
— Ну, а теперь имеет.
— Когда он в последний раз так прикасался к тебе?
Она снова посмотрела на Таля.
— Давно, — ответила она.
— Как давно?
— Месяцы. Я не уверена. Может, шесть, может, больше.
Таль долго смотрел на нее. Его глаза блуждали по ее лицу, затем вниз по ее телу. По ее ногам. Снова вверх, задерживаясь на бедрах и груди, прежде чем зафиксироваться на ее глазах.
— Я бы прикасался к тебе так каждый день, — мягко сказал он. Она грустно рассмеялась.
— Говорить легко… уверена, в какой-то момент он чувствовал то же самое, — ответила она.
Таль покачал головой.
— Нет, сомневаюсь, что он когда-либо чувствовал это, иначе тебя бы сейчас здесь не было, и ты не собиралась трахнуть другого мужчину, — поправил он. Миша покачала головой.
— Я же сказала, что не могу сделать этого с тобой, — подчеркнула она.
— Скажи, что не хочешь.
— Что?
— Скажи, что не хочешь. Скажи, что это не то, чего ты хотела, когда шла в то кафе сегодня вечером. Куда ходила каждый вечер. Во все эти бары, рестораны. Скажи, что это не то, чего ты ищешь, — приказал он.
— Я не хочу этого, — голос Миши был едва слышным шепотом. Таль прищурился.
— А остального? — жестко настаивал он.
Отрицать бессмысленно. Она не могла этого произнести. Конечно, не могла.
Все, что он сказал, было правдой.
И он это знал. Ворвавшись через двустворчатую дверь, он подлетел к ней так быстро, что буквально сбил с ног, когда сграбастал в охапку. Ее пальцы едва касались ковра, потому что он держал ее на весу, прижимая к себе.