— Нет. Да. Поездка была длинной, — вздохнула Миша, проводя ладонью по лицу.
— Ой. Ты скучаешь по Майки, да? — посочувствовала Лейси.
— Я… я скучаю по многим вещам. Лейси, — выдохнула Миша.
— Что случилось?
— Ты ведь меня любишь?
— Конечно, куколка! Мы лучшие подруги! Куда ты, туда и я, и все в таком духе, — рассмеялась Лейси.
— Хорошо. Приятно знать.
— Почему ты спрашиваешь меня об этом?
— Потому что в данный момент мне нужно знать, что кто-то меня любит.
После этого Мише удалось сменить тему разговора, хотя и с трудом. Ей очень-очень хотелось признаться во всем, проверить, сможет ли она спасти свою душу. Но она хотела, чтобы Майк узнал первым, поэтому воздержалась. Убедила Лейси, что просто тоскует по дому, и рассмеялась.
Следующий телефонный звонок был одновременно и труднее, и легче. Она набрала домашний номер своих родителей.
— Милая! Как же я хотел услышать твой голос!
О, слава богу, слава богу, слава богу, это он.
Миша всегда была близка с отцом. С мамой она ладила прекрасно, но отношения с отцом были на другом уровне. Вероятно, он знал ее лучше всех, даже лучше Майка. Когда у них с Майком возникали проблемы — а такое случалось постоянно — с ними она бежала именно к отцу и ему же плакалась.
— Привет, папа, как дела? — сказала она, наконец, улыбнувшись. По-настоящему улыбнувшись.
— О, все хорошо, я в порядке. Проклятое бедро убивает, но это жизнь. Как ты!? Как поживает итальянский де Жанейро? — спросил он, и она рассмеялась.
— Думаю, ты имеешь в виду Итальянскую Ривьеру, а я не там. Но место, где я нахожусь, действительно очень красивое. Тебе бы понравилось. Солнце, пляжи, горячие девушки.
— Я живу ради горячих дам. Кстати, о твоей маме, она здесь… хочешь поговорить с ней?
— Нет, — быстро ответила Миша, но тут же поморщилась. — То есть, у меня не так много времени, так что, просто передай ей привет. Как у вас дела? Такое ощущение, что я отсутствовала целую жизнь.
— Пффф, для этого старика время тянется дольше. Я соскучился по твоему личику, милая. Дела у нас хорошо, очень хорошо. Выход на пенсию — не такая уж и мечта, большую часть времени я скучаю. Надо было поехать с тобой.
Когда Мише только предложили эту работу, она попросила отца составить ей компанию. Теперь она не была уверена, рада ли, что он не поехал, или было бы лучше, если бы он присоединился к ней.
Не говори так. Ты не ужасный человек, и время, проведенное с Талем, не делает тебя такой. Вот если бы ты никогда с ним не встретилась, это было бы ужасно.
— Да-да, я вернусь домой, ты даже и опомниться не успеешь. На следующей неделе мы едем в Стамбул, надеюсь, там мы не пробудем так долго, как в Риме, затем отправимся в Армению, а после — домой, — она снова пробежалась по своему маршруту.
— Какие дали. Майки приедет на эти выходные, не так ли?
— Да, приедет.
Наступила пауза, и она услышала, как отец куда-то идет. Выходит из той комнаты, где был, в другую.
— Вы часто разговариваете в твоей поездке? — спросил он осторожно.
— Э-э, нет, не совсем. На самом деле, я вообще мало что говорю, — честно ответила она.
— Детка, тебе нужно говорить, сказать, что ты хочешь, — мягко посоветовал отец.
— Знаю, папа. Знаю. И мы с ним поговорим. Поверь мне, мы поговорим, — простонала она.
— Ты же знаешь, что я люблю тебя и поддерживаю любые твои решения, — заверил он ее.
Миша глубоко вздохнула.
— Правда, папа? Любые решения? — бросила она вызов.
— Конечно, милая.
— Что, если я решу побриться наголо и проколоть нос? — выпалила она, и он засмеялся. — Или что, если я уволюсь с работы и подамся в воздушные гимнасты? Или… что, если я присоединюсь к коммуне, и буду жить сразу с тремя парнями?
Последнее предложение было очень близко к испытанию отцовской любви в отношении ее неосмотрительности.
— Если хочешь выглядеть глупо, это твой личный выбор, для меня это не имеет значения, а цирк я всегда любил, поэтому пришел бы в восторг от твоих выступлений на трапеции. И хотя я не думаю, что ты создана для жизни в коммуне, пока эти мальчики обращаются с тобой правильно, уверен, что смогу к этому привыкнуть, — ответил он на все ее предложения.
Миша сделала еще один глубокий вдох и закрыла глаза. Позволила голове откинуться назад. Позволила лучам заходящего солнца согреть лицо. Позволила мыслям свободно течь, пока отец не спросит, здесь ли она еще.
Интуиция у него была развита превосходно, они были очень близки, и он понимал, что что-то не так. Знал, что что-то происходит. Но Миша поерзала секунду, завела светскую беседу и, в конце концов, уклонилась от разговора. Перед тем, как попрощаться, она чмокнула в микрофон.