— Знаю, знаю. Это просто… тяжело.
Некоторое время они оба молчали, и Миша прислонилась спиной к стене, прежде чем соскользнуть по ней, сев на пол.
— Когда я приехала в Италию, — начала она хриплым голосом. — У меня был свой план. Но ничего не пошло по этому плану. Когда я переспала с тобой, все пошло не по плану. Ничего не пошло так, как я задумала, и ничего не было так легко, как я полагала.
— Неправда, — его голос звучал мягко.
— Абсолютная правда, — вздохнула она.
— Влюбиться в тебя было самым легким из того, что я когда-либо делал, — прошептал он.
Миша улыбнулась сквозь слезы и дернула подол платья.
— Да, это так, — ее голос был едва слышен.
— Обещай мне, что поговоришь с ним завтра, — в голосе Таля снова появились стальные нотки. Она кивнула.
— Обещаю. Я уже сказала ему, что после завтрака мы идем на пляж. Ничего больше, никаких других остановок, только пляж, — уверила она Таля, проводя пальцами по ноге и сжимая колено.
— Если я не получу от тебя вестей к полудню, то позвоню в номер, — предупредил Таль.
— Мне не нравится, когда мне угрожают, — огрызнулась она.
— А мне не нравится, когда меня отодвигают на второй план.
Туше, мистер Канаан.
— Хорошо-хорошо. Если не получишь известий от меня к полудню, то позвонишь. Было бы легче, если бы ты знал номер его мобильного? — она не удержалась от сарказма, сочившегося из ее слов.
— Я его уже знаю. Полдень.
Затем линия оборвалась.
Откуда он все знает!?
Миша отрывисто постукивала ногой по булыжнику. Прикусив губу, она дергала за прядь волос. Слепой мог бы сказать, как она нервничала; Майк же просто продолжал запихивать яичницу себе в рот.
— Эй, не хочешь пробежаться по пляжу? — спросил он.
— Хм? — она его не слушала.
— Пробежаться по пляжу. Ты сказала, что хочешь сходить на пляж, — напомнил он.
Пляж. Пляж, где я, вероятно, влюбилась. Пляж, где я собираюсь положить конец нашей любви. Я больше никогда не смогу пойти на пляж.
— Ой. Да. Нет, я не хочу на пробежку, Майки.
Он взглянул на нее поверх солнцезащитных очков.
— Помню, с каким энтузиазмом ты тренировалась перед отъездом, — сказал он осторожно.
— Прошу прощения!?
— Я не пытаюсь быть козлом, детка, но ты была так настроена похудеть. Ты же не хочешь набрать весь потерянный вес, пока ты здесь, — заметил он.
Она села прямо и положила руки на бедра.
— Хочешь сказать, я потолстела? — спросила она, глядя на него.
— Нет. Ну, то есть, может, на пару фунтов, что это нормально, ты прекрасно выглядишь. Но дашь себе поблажку и в мгновение ока вернешься к прежнему весу, — предупредил он.
К черту все это.
— Ты закончил? — рявкнула она, вставая из-за стола.
— Что? Я только начал, я…
Миша отошла от стола.
Он догнал ее на улице, рассмеялся и быстро обнял.
— Брось, милая, не сердись на меня, — взмолился он своим сюсюкающим голоском, целуя ее в шею. Миша сопротивлялась желанию оттолкнуть его.
Он все еще думает, что твоя кожа принадлежит ему, потому что ты не сказала ему, что отдала ее другому.
— Я не сержусь, Майки, — заверила она его, а затем позволила ему взять ее за руку. Переплести их пальцы.
Они еще немного поболтали, пока шли к берегу. Он рассказал обо всем, чем хотел заняться во время пребывания в Италии, и о том, как взволнован, что они будут это делать вместе. Майк никогда не выезжал за пределы Соединенных Штатов. Он не любил летать и однажды сказал, что не испытывает особого желания путешествовать. Это послужило одной из причин, почему они никогда не ездили в отпуск. Даже в медовый месяц. Майк был домоседом.
— Здесь так красиво, — простонал он, отпуская ее руку и подбегая к воде.
Миша поплелась за ним и остановилась поодаль. Взглянула направо, на выступ скалы, скрывающий особый пляж. Особый секрет.
— Да, — прошептала она.
— И я так рад, что здесь с тобой, — добавил он, повернувшись к ней.
Она улыбнулась, когда муж подошел к ней. По-своему она скучала по нему, что было чертовски странно. Ей нравилось разговаривать с ним, он мог быть очень забавным. Ей этого не хватало. И будет очень не хватать в будущем.
— Майки, мне кое-что… — начала она.
Но ее прервал внезапный поцелуй, такой крепкий, что ей стало трудно дышать. Когда он отстранился, Миша охнула от изумления.
— Боже, я скучал по тебе, Миша, — простонал он, целуя ее в шею.
— Что ты делаешь!? — воскликнула она, уклоняясь от его прикосновений, пока его руки блуждали по ее телу.