— Мне никто не нужен, — прошептала она.
— Хреново. Потому что это работает в обе стороны, детка. Ты мне тоже нужна.
Миша не ответила, и вскоре он понял, что она заснула. Полностью вымотанная. Таль неспешно вошел в ванную и осторожно поднял ее на руки. Она уже не была такой холодной, как раньше, но все еще дрожала.
Он отнес ее к кровати и уложил под одеяло. Затем лег позади нее и обнял, закинув ногу на ее бедро. Пытаясь наполнить ее своим теплом. Своей душой. Своим огнем.
Что он тебе сделал? Что ты сделала со мной?
Миша проснулась такой разгоряченной, что вся была покрыта испариной. Она села, столкнув с себя руку Таля. Когда его рука скользнула по ее руке, Миша зашипела. Почему так больно? Она посмотрела на предплечье, повернув его к себе. По коже тянулись четыре синяка. Следы от пальцев.
Майк.
Ну. И. Гребаное шоу. Мише не верилось, как плохо все закончилось. Все закончилось, и точка. Он так расстроился, а она говорила так прямолинейно. Она должна была сделать все по-другому. Отвести его в отель. Или действительно улететь домой. Что-нибудь. Что угодно.
Я все испортила.
— Ты в порядке? — голос Таля звучал сонно. Она пожала плечами.
— Не совсем. Извини, что накричала на тебя, — пробормотала она, устремив взгляд через комнату.
— Не извиняйся. Кричи на меня, когда захочешь, — предложил он, и она почувствовала, как его ладонь погладила ее по спине. Это было приятно, и от этого она почувствовала себя еще более виноватой.
Было намного проще, когда Майк ничего не знал. Тогда вина не была реальной. Еще нет.
— Тебе не следует быть здесь, — выдохнула Миша.
— Именно здесь мне и следует быть.
— Я этого не заслуживаю.
— Перестань.
— Нет. Я так сильно его обидела. Я даже и представить не могла. Понятия не имела. Все так плохо прошло. Я не заслуживаю ничего хорошего, — продолжала она.
— Прекрати, — громко приказал Таль, и ладонь на ее спине замерла. — Да, было ужасно. Да, чертовски больно. Да, ты поступила дерьмово… мы поступили дерьмово. Но это не значит, что ты не заслуживаешь счастья. Ты не Гитлер, ты не убивала людей.
— Только его душу, — прошептала она. Таль сел рядом с ней.
— Он выживет, — подчеркнул он.
— Не уверена. Ты не видел его лица. Не слышал, что он говорил. Боже, это был кошмар. И находясь здесь с тобой, я чувствую себя так ужасно. Как я могу быть с тобой сейчас? Где он сейчас? Куда делся? Почему я здесь, в объятиях другого? — Миша всхлипнула.
— Он в гостинице на другом конце города, завтра улетает домой, — ответил Таль. Она повернулась к нему, потрясенная.
— Откуда ты знаешь!? — воскликнула она. Он грустно улыбнулся и убрал волосы с ее лица.
— Человек многих талантов, помнишь?
Иди на х*й, таинственный мужчина.
— Просто поверить не могу, насколько все плохо. Я и через миллион лет не могла себе представить, что это произойдет именно так, — она вздохнула, закрывая лицо ладонями.
— Уверен, все не так плохо, как ты… что это за хрень?!
Голос Таля звучал резко, когда он схватил ее за руку и потянул к себе. Внимательно осмотрел ее, блуждая взглядом по маленьким синякам. Он отпустил ее и подвинулся вокруг нее, глядя на ее другую руку. Миша тоже на нее посмотрела, увидев точно такие же отметины на другом предплечье.
— Я в порядке, — заверила она его, пытаясь оттолкнуть его руку.
— Твою мать! Этот ублюдок поднял на тебя руку?! — закричал Таль. Она покачала головой.
— Нет, на самом деле все было не так. Он не бил меня, не пытался причинить боль, — быстро возразила она.
— Ну, он гребаный труп. Говори, что случилось? — надавил Таль, подвигаясь еще ближе, пока не сел перед ней.
— Таль, это не важно…
— Что. Случилось.
Миша вздохнула.
— Мы пошли на пляж. Он поцеловал меня, я его остановила, он спросил, что со мной, а я просто сказала, что… что наш брак уже не исправить. Что мы должны закончить, — начала она.
— От этого синяки не появляются. Что дальше?
— Он не слушал, я продолжала говорить, когда сказала, что хочу развода, он начал сходить с ума, снова попытался меня поцеловать, и я… я как бы… я вышла из себя, крикнула ему, чтобы он остановился. И он, вроде как, понял. Он просто понял. Спросил, изменила ли я ему, и я… я сказала «да», — запинаясь, проговорила она.
— А что он?
— Ничего. Вернулся сюда, я последовала за ним, и когда вошла в номер, он сбрасывал мои вещи с балкона.