— Сложно сказать. Экзотика присутствует везде, если посмотреть на это под правильным углом, — ответил Таль, вытаскивая соломинку из виски с колой. Он облизнул ее, собирая излишки жидкости, а затем бросил на стойку. Миша ловила каждое его движение.
Просто друг…
— Серьезно?
— Конечно. Однажды я был в тундре, ты не поверишь какие в Сибири потрясающие закаты. Словно снег горит. Еще я жил в Боснии — страна с великой культурой.
— Никогда не думала об этом с такой стороны. Мне всегда представлялись пальмы. Джунгли, — объяснила она.
— Как типично.
— Эй! — Она рассмеялась и закашлялась от сделанного глотка. — Что это ты хочешь сказать?
— Что ты вела очень ограниченную жизнь, мисс Рапапорт, — сказал он ей низким голосом. Она откашлялась еще и отпила водки с тоником. По большей части, водки.
— Миссис Рапапорт, — поправила она его.
— Ах, да. Конечно. Как я мог забыть, — он еще раз натянуто улыбнулся.
— Есть ли миссис Канаан? — Миша пыталась говорить небрежно. И с треском провалилась. Улыбка Таля стала шире.
— А тебе не все равно, если бы она была? — парировал он. Ее румянец вернулся, хотя появился ли он от смущения, волнения или выпивки, она сказать не могла.
— Я… я не… мы не… — промямлила она.
Он прищурился, но продолжал улыбаться.
— Очаровательно. Совершенно очаровательно. Ты извинишь меня на минутку? — спросил он внезапно, ставя бокал на барную стойку.
— Я, ммм, конечно, — сумела она кивнуть. Он усмехнулся и наклонился ближе к ней.
— Не позволяй другим мужчинам приставать к тебе, меня здесь не будет, чтобы тебя спасти, — предупредил он.
Она фыркнула.
Миша смотрела, как Таль выходит из бара. Когда он скрылся из виду, она выдохнула воздух, который все это время сдерживала, и прислонилась к стойке бара, одним глотком осушая бокал. Что она делала? Какого черта творила!? Что тут происходило? Она немного опьянела, немного волновалась, но на этом все. Ничего предосудительного не случилось, он вел себя с ней как идеальный джентльмен.
Интересно ли мне, существовала ли миссис Канаан?
Ей нужно уйти. Мише срочно нужно уйти отсюда. До того, как случится нечто непоправимое. «Просто друзья», кого она обманывала? Это была не гребаная игра. Когда Таль вернется, она объяснит ему все. Вобьет ему это в голову. Они оба были взрослыми… ее влекло к нему. Казалось, его влечет к ней. Но это ничего не должно значить. Ни к чему не должно привести.
— Ciao, — произнес тихий голос рядом.
Миша обернулась и увидела другого джентльмена, стоящего рядом с ней. Черт, у нее была течка или что-то в этом роде?! От нее волнами исходили вибрации «неверной шлюхи»!?
— Я не одна, — отрезала она.
— Ах, американка! — воскликнул парень с австралийским акцентом.
— И замужем, — продолжила она, показывая ему безымянный палец.
— Я просто проявляю дружелюбие, — заявил парень, вскинув руки ладонями вперед. Она вздрогнула и почувствовала себя стервой.
— Простите, пожалуйста, просто это был странный вечер, — вздохнула она.
— Жаль такое слышать, — начал Мистер Австралиец, затем наклонился немного ближе. — Может, я помогу вам развеяться?
— Нет, спасибо. Я, правда, здесь… — начала она, указывая на дверь.
— Что вы пьете? Я бы с удовольствием купил вам еще, — предложил он.
— О, нет, я уже выпила слишком много. Я здесь не одна, просто жду, когда он…
— Ну, если вы уже выпили много, то еще один бокал не помешает, — предложил он, затем подмигнул ей. Она рассмеялась.
— Вы серьезно?
— Бармен! Еще порцию для моей подруги! — крикнул он, хлопнув ладонью по стойке бара. Миша замахала бармену.
— Нет-нет-нет, я не хочу больше, я сказала…
— Детка, тебя нельзя оставить одну ни на секунду.
Едва Миша повернулась к Талю, как его губы оказались на ее губах. Она издала приглушенный писк, совершенно потрясенная, когда он прильнул к ней всем телом, прижимая ее к стойке.
Восемь лет. Прошло восемь лет с тех пор, как ее касались чьи-то другие губы, кроме губ мужа. Восемь лет с тех пор, как она ощущала интимное прикосновение другого мужчины. Она не знала, что делать, не знала, как реагировать. Она машинально уперлась руками ему в грудь, но тут же замерла.
Таль, напротив, не бездействовал. Он прижимался к ней так сильно, что край стойки больно впился ей в поясницу, и она практически прогнулась через нее назад. Одной рукой Таль схватил ее за бедро, сминая в кулаке ткань сарафана. Другая лежала на ее затылке, удерживая их губы вместе.