— Ну, это всего пара свиданий. Мы движемся медленно. Понимаешь, о чем я? — сказал он, потирая затылок. Нервная привычка с тех пор, как им исполнилось девятнадцать.
— Конечно. Медленно — это хорошо. Медленно, наверное, — это к лучшему, — заверила она.
— Да. Мой терапевт сказал, что я должен поговорить с тобой и об этом, — продолжил он, теперь потирая руки. Она подумала, что это мило, что он нервничал, рассказывая ей о своей новой девушке.
— О чем хочешь, только если тебе удобно.
Майк глубоко вздохнул, и она сделала глоток воды.
— Это Дэннис, учитель музыки, с которым я познакомился, когда…
Миша прыснула водой. Всей. Прямо ему в лицо. Они ошарашено моргали, глядя друг на друга, вода капала с его носа и ее подбородка. Она не отрывала от него взгляда, а он уставился на нее так, словно был в ужасе.
— Эм… — начала она, вытирая подбородок. — Прости. Должно быть, я ослышалась. Ты сказал: Дэннис?
— Прощение касается и этого. Я разозлился на тебя за ложь и твой дерьмовый поступок, но я тоже лгал, — почти шептал Майк.
— Об этом? Об учителе музыки? — Миша огляделась, будто учитель музыки вот-вот выпрыгнет из темного угла.
— Ага. Я… уже давно… черт, еще до того, как мы с тобой переспали, я знал, что мне нравятся и парни, — в спешке признался Майк.
— Какого хрена!? — взвизгнула Миша.
— Знаю, знаю. Я не понимал, как с этим бороться! Ты же знаешь, какая у меня мама! А потом появилась ты, и, боже, Миша, ты была такой сексуальной и идеальной, я так сильно и быстро влюбился в тебя. Так что, я решил, что никому об этом знать не нужно. Мы поженимся и всегда будем вместе, и этого будет достаточно, — объяснил он.
Миша охнула.
— Хочешь сказать, тебе меня не хватало? Майк, ты спал…
— Нет. В этой истории не я изменщик, — прорычал он, тут же наказывая ее.
— Прости.
— Но я думал об этом. Немного фантазировал. Не то, чтобы тебя мне не хватало. Тебя просто… — его голос оборвался. Она грустно улыбнулась и положила руку ему на ногу.
— Было недостаточно, — закончила она за него.
Это было пи*дец как неправильно. Майк держал всех в неведении относительно своей сексуальной ориентации. Это повлияло на их отношения и вбило между ними клин. Миша использовала этот клин как предлог для исследования собственной сексуальности.
Мы так облажались. Мы были обречены с самого начала.
— Ты меня ненавидишь? — прошептал Майк.
Она охнула.
— Боже, нет! Как я могу? В смысле, мне жаль стольких лет упущенных возможностей заниматься сексом втроем, — пошутила она, используя юмор как вездесущую броню.
Майк долго и громко смеялся.
— О боже, Миша, я скучал по тебе, — он изо всех сил пытался сделать вдох. Она улыбнулась.
— Я тоже скучала по тебе, Майки.
— Не пойми меня неправильно. Ты была моей женой. Я никогда не переставал думать о тебе таким образом. Я любил тебя. Я думал… я думал, что мы состаримся вместе. У меня до сих пор не укладывается все это в голове. Просыпаясь по утрам, иногда… иногда я тянусь к тебе, будто ты все еще рядом со мной. Или зову тебя, думая, что ты на кухне. Такое чувство, будто кто-то умер. В Италии ты убила меня, но по возвращении домой мертвой была ты. Это ужасно. Ты была моей женой. Моей женой, — повторил он, и его голос затих.
Миша изо всех сил старалась сдержать слезы. Она не заслуживала слез, чтобы выпустить боль. Ей хотелось закупорить ее в бутылку и вспоминать об этом всякий раз, когда будет себя жалеть.
— Мне очень жаль, — прошептала Миша. — Не думаю, что когда-нибудь перестану сожалеть. Я люблю тебя. Вот только хотела бы я любить тебя так, как тебе нужно.
— Полагаю, мы провели слишком много времени, разговаривая о дерьме, которое не имело значения. Может, нам стоило больше говорить о том, чего нам на самом деле хотелось, — предложил он.
Она решила, что бесполезно указывать ему, что она так и делала. Несколько раз. Постоянно.
— Я всегда думала о тебе как о своем муже, Майки. И продолжаю думать большую часть времени. Не думаю, что это скоро пройдет.
Он усмехнулся.
— Мы — Майки.
Это прозвище дали им друзья. По-русски Миша — сокращенное от Михаил (прим.: от англ. Michael — Майкл, Михаил, Миша).
«Миша. С русского — «Богу подобный».
— Я люблю тебя, Майки, — вздохнула она, а потом запаниковала. — Прости. Мне очень жаль. Могу ли я так говорить?
— Все нормально. Я тоже люблю тебя, Миша. И это хуже всего. Любить тебя так сильно и в то же время ненавидеть.