— Ладно, красавица, твоя взяла, — сказал он наконец и помахал побелевшей рукой. — Только не подведи меня, не убеги через неделю.
— Разве я похожа на такую?
— Пока нет! — честно ответил он, внимательно уже приглядываясь ко мне.
А Светку ее папа с мамой устроили в библиотечный техникум.
Или уж то, что родители мои — рабочие… Или потому, что здоровый я и сильный физически человек, или, главное, потому, что все знания, которые мы получали в училище, носили очень конкретный характер, почти тут же воплощались в реальные дела… Да и сама обстановка судостроительной верфи, где я воочию увидела, как постепенно создаются громадные суда, а потом и спускаются на воду; впервые собственными глазами это увидела! В общем, уже через месяц или два у меня было уверенное ощущение, что я оказалась на своем месте в жизни. Это очень обрадовало отца и маму.
Началось с того, что наш мастер Никита Степанович Потапов — он всю жизнь проработал монтажником на заводе, а потом перешел к нам в училище — повел нашу группу на завод. Мы притихли, гуськом шли за ним; я — первой, как единственная девчонка в группе. Было начало сентября, еще яркое и горячее солнце заливало все вокруг, и небо было по-летнему синим; а рядом с нами то высились громадные стены дока, то уходило в небо пузатое и еще непокрашенное тело строившегося судна (вблизи оно напоминало небоскреб, в длину протянувшийся на целый квартал), то ярко поблескивала ровная, будто туго натянутая гладь воды. А вдали виднелись причалы морского торгового порта, около них стояли тоже громадные корабли, по-рабочему скромно окрашенные в темное, и двигались стрелы кранов: шла работа. И весь воздух, казалось, был заполнен гулкой дробью автоматических молотков, гудением сварки, широко разносившимися резкими ударами по железу, сопением буксиров, сигналами подъемных кранов…
Никита Степанович вдруг остановился, глаза его прищурились, а худое и морщинистое лицо будто разгладилось. Он посмотрел на нас, спросил очень серьезно:
— Хорошо?
— Хорошо! — точно помимо своей воли громко ответила я.
— Вот так-то, ребятки… — уже потише проговорил он. — Пришел сюда таким же, как вы сейчас, и рад, что всю свою жизнь здесь проработал!
— И правильно! — непроизвольно опять вырвалось у меня.
Он заглянул мне в глаза так же внимательно-зорко, как отец, сказал тихонько:
— Ах ты девочка… — потянулся и ласково погладил меня по плечу.
Никита Степанович водил нас тогда по заводу целый день, сделав только короткий перерыв на обед. В конце помолчал, покурил, все глядя на нас, сказал негромко:
— Вот, ребятки, какая работа вас ожидает, какой завод!
Или уж что-то очень общее есть в Потапове с моим отцом, только я опять первой из всей нашей группы сказала:
— Хорошая работа! И завод дай бог!..
Никита Степанович мигнул, глядя на меня, и стал улыбаться.
— Отец у тебя кем работает?
— Сталеваром.
— Как твоя фамилия?
— Лаврова.
— Анка она, — сзади сказал Борька.
— Как пулеметчица, значит, у Чапаева? — спросил Потапов и стал глядеть на остальных ребят нашей группы: — Вы как, кавалеры, к девушкам относитесь? Тем более одна она у вас, а? То есть я хочу сказать: а не выбрать ли вам эту боевую Анку старостой? По моему первому впечатлению: в бараний рог она вас скрутит, а?
Вот так я и оказалась старостой нашей группы.
И занятия в училище тоже сразу же понравились мне. Не столько по общеобразовательным предметам, которые напоминали школьные, как по специальным, непосредственно касавшимся нашей будущей работы. А еще больше пришлись мне по душе практические занятия, хоть на первом году обучения они и были только в мастерских.
Не последнюю роль играл и мой характер: просто не могла я допустить, чтобы мальчишки нашей группы смеялись надо мной, старостой.
Помогли мне и мои способности к физической работе, способности рослого и сильного, здорового человека. Одним словом, я и руки в кровь сбивала, и спецовку рвала неоднократно, и завидные мозоли приобрела, но через каких-нибудь три-четыре месяца выполняла несложные слесарные работы не хуже любого другого члена нашей группы, даже оказалась в числе первых, чему был очень рад тот самый представительный мужчина, который разрешил мне поступить в училище. На нашем общем собрании, посвященном окончанию первого года обучения, он даже поставил меня в пример некоторым другим.
Отец с мамой тоже радовались, что я нормально вхожу в работу, и я поняла, что вначале, значит, и они сомневались, получится ли из меня толк.