— Сам он выпивает, наверно, вот и придумал свою теорию, — быстро выговорила Дарья Тихоновна, тоже садясь за стол.
— Сразу по трем причинам они не пьют, — сказал Игорь, все глядя на меня. — Во-первых, дорого, — начал перечислять он, будто учитель в школе. — Во-вторых, для здоровья вредно, а в-третьих, чревато последствиями, если вовремя не остановишься.
— Это уж точно, что он сам выпивает, — уверенно ответила я, вслед за Игорем поднимая свой фужер.
— Да еще как! — улыбнулся он и протянул свой фужер первой Дарье Тихоновне, и это мне понравилось, и сказал ей на «вы»: — С новосельем вас!..
Вот и вырастил его человек, а он с ним — все на «вы», а со мной — уже на «ты»!
— Спасибо, Игорешка, родной! — Дарья Тихоновна всхлипнула и чокнулась с ним, протянула свой фужер ко мне.
— Поладили мы с вами? — спросила я ее, чокаясь.
— Еще как, Анка ты моя!.. — И поглядела на Игоря, а в глазах ее опять на миг появилась та же настороженная зоркость, она спросила его: — Читал в газетах про людей коммунистического завтра?
— Как же, как же! — готовно-весело ответствовал он.
— Так вот Анка — такая и есть! — серьезно и убежденно проговорила Дарья Тихоновна.
— Не сомневаюсь! — так же легко отвечал он.
— Я не шучу, Игорь! — Дарья Тихоновна вдруг поставила свой фужер обратно на стол, сама встала, открыла дверцу буфета, показала Игорю на деньги, кучкой лежавшие на полке, спросила: — Видишь деньги? Сколько их, по-твоему?
— Много! — засмеялся он.
— Я не шучу, повторяю! — строго уже проговорила она, а я успела мельком удивиться: никак уж не думала, что скромная Дарья Тихоновна — и может говорить таким тоном!
— Ну, рублей сто, может, — Игорь сразу же перестал смеяться, и такое его понимание тоже очень понравилось мне.
— А у меня было всего двенадцать, понял? И она достала из сумки мои деньги, достала свои, сложила их вместе и говорит: «Теперь это наши общие, Дарья Тихоновна!» — Она чуть всхлипнула неожиданно, но тут же сдержалась. — И обед мы с тобой ее едим, и разогрела уже я сама его, и тарелки с рюмками — ее, понял?
— Я же еще вчера сказал, что вы поладите, — почти так же серьезно ответил он и снова улыбнулся: — Ну, за новоселье! — и, чуть повыше приподняв свой фужер, просто сказал мне: — Я сразу понял, Анка, что ты открытая душа!
— Вот-вот! — помягче уже произнесла Дарья Тихоновна. — И ты сам будь с ней таким же, слышишь?
— Да что вы, Дарья Тихоновна! — даже испугалась я.
— Ничего! — еще тише сказала она. — Я его с пеленок знаю, такие разговоры ему не повредят! — Она взяла свой фужер, чуть пригубила из него, поморщилась, поставила его обратно на стол, сказала Игорю: — А ты — все про свою погоду, — и стала есть суп.
— Воспитывает! — улыбнулся мне он и подмигнул по-вчерашнему.
И я тоже подмигнула ему в ответ:
— Для того, кто тебя с пеленок вырастил, ты до седых волос ребенком останешься, — и мы с ним начали пить из фужеров, все глядя в глаза друг другу и улыбаясь.
А когда Игорь допил из фужера до половины и поставил его на стол, я тоже поставила свой, не допив. Он начал есть суп, а я сидела неподвижно и волновалась: понравится он ему или нет? И только когда он, заметив это, подмигнул мне: «Очень вкусно!» — стала есть сама.
То новоселье Дарьи Тихоновны запомнилось мне отдельными отрывками, а главным и непрерывным в тот вечер для меня было ощущение радостного волнения, что Игорь рядом; что мы с ним все время смотрим друг на друга, будто разговаривая глазами, и вместе улыбаемся, и одновременно смеемся одному и тому же… И каждая мелочь вдруг приобрела особенное значение. Игорь, например, ел суп, наклоняя тарелку от себя; и ложкой в ней тоже проводил от себя, зачерпывая суп; а мы с Дарьей Тихоновной наклоняли тарелки к себе; и суп зачерпывали, двигая ложки на себя. И мне показалось, что есть суп так, как делает это Игорь, интеллигентнее, что ли… Даже вдруг вспомнила, что сын нашего Пата доктор наук Евгений Евгеньевич тоже ел так же, когда я обедала как-то у них дома. И я сейчас непроизвольно для себя стала повторять движения Игоря, а он заметил это и улыбнулся, и я ему в ответ…
Или Игорь сидел на стуле, не приваливаясь спиной к его спинке, и это получалось у него тоже как-то особенно красиво и подтянуто, вежливо, что ли… И я тоже сразу же выпрямилась.
Еще я заметила, что он ни разу не перебил ни Дарью Тихоновну, ни меня, когда мы говорили. Даже сам тотчас замолкал вежливо, если мы с ней перебивали его. И я тотчас напряженно стала следить за собой, чтобы и это делать совершенно так же, как он.