Вернувшись домой, первым делом она сняла с себя одежду и приняла душ. Она чувствовала воду на своем теле. Она отдала себя воде, но не так как это сделал погибший. Она боялась. На мгновение в ее голове раздался голос: «А может, и мне стоит покончить с собой?». Она боялась себя. Впервые за многие годы она ощутила в себе желание покончить с этим. Ей слишком тяжело. Но она не может опуститься до самоубийства.
Выйдя из ванной, она заварила себе кофе. Что может быть лучше чашечки кофе после трудного дня и вечера. Призывающие к суициду голоса больше не мучили ее. Пару дней она спокойно занималась своими делами. Возвращалась к прошлой жизни. Но потом они вернулись.
Это случилось, когда мужчину обнаружили. Он всплыл в самом дальнем конце города. Многие удивлялись, как это течение смогло его туда забросить. Но он всплыл. Пробыл под водой неделю. Ее вызвали на опознание. Она была последней, кто видел его в живых. Ей приходилось опознавать незнакомого человека, который решился на суицид прямо в тот момент, когда по мосту шла она.
Ей показали тело. Невозможные на ее взгляд эмоции захлестнули ее. Она ожидала другого. Не думала, что даст волю своим эмоциям, увидев труп. Этот мужчина был чужим для нее, но при этом вызвал столько чувств, что она захлебнулась в них, как он захлебнулся, находясь на дне.
– Это тот человек, которого вы видели на мосту? – спросил дознаватель.
Она не запомнила лица.
– Не знаю. Я не запомнила его лицо. Помню лишь одежду.
Ей показали одежду погибшего, которую подготовили к утилю.
– Да. Это та одежда. В ней он был, когда спрыгнул.
Ее отпустили живые люди, но мертвец никуда ее не отпускал. Он преследовал ее во сне, не давал покоя наяву. Она посчитала, что сошла с ума. Он везде перед ней. Она видит его во всем. Сколько раз она ругала себя за опрометчивое решение пойти по тому мосту. Но ведь она всегда по нему ходит.
Она сидит в комнате. Сидит на кровати, поджав под себя ноги. Ее сердце мерно бьется. Удары отражаются эхом в ее голове. Она слышит стук своего сердца. Убеждается, что все еще жива. Но это ненадолго. Она уже думала о суициде. Думает и сейчас.
Выйдя из комнаты, она направляется в ванную. В ванной она снимает с себя одежду и смотрит в зеркало. Маленькая грудь, которая не могла привлечь к себе хорошего мужчину, обычный живот с намеком на будущий жир. Простое лицо с шелушением кожи. Кривые ноги и обвислый зад. Вот это все она. Есть еще одно интимное место, но оно у всех женщин есть. Она не выделяется среди других его наличием. Волосы похожи на солому. Многие из них уже покинули ее голову.
Она берет бритву и проводит ею по руке. С пореза идет кровь. Она зажимает кровь рукой. Затем промачивает руку в воде и забинтовывает. Уже три дня она думает о суициде. На ее руке прибавилось порезов. Теперь их три. По одному на день.
Наш отпуск закончился. Хоть мы и работаем на разных работах, нам удалось совместить свои графики отпусков. Я смотрю, как она одевает колготки. Делает она это эротично, специально нагибается и проводит руками по своим ножкам. Я курю и стряхиваю пепел в пепельницу. Она ставит ногу рядом со мной и проводит ею по моей спине. Я лежу на животе, устремив свой взор на просвечивающие трусики.
– Не заглядывайся. Тебе ничего не светит, – говорит она мне, надевая на себя лифчик.
Я поднимаюсь с кровати. Хватаю ее за талию и притягиваю к себе. Лифчик одеть она не успела. Он упал из ее рук и застрял в районе ее живота. Я целую ее и потихоньку мну ее груди.
– Уверена, что ничего не ждет? – спрашиваю, улыбаясь.
– Уверена.
Она вырывается из моей хватки и продолжает одеваться.
– Могла бы и подыграть.
– Вечером подыграю.
Я надеваю штаны. Мне нужно выйти через 10 минут, чтобы успеть на смену.
– За тобой зайти? – спрашиваю я, находясь у зеркала.
– Да. Только дождись меня на остановке. Как обычно.
– Опять ты за свое.
– Я не за свое. Это просто моя просьба. Дождись меня у остановки.
Она повышает на меня голос, видимо, я задел ее чувства. Дал намек, что мне не нравится ее ждать у остановки. Я знаю, почему она меня просит об этом. Она не хочет позориться. У всех ее подруг парни состоятельные и чего-то стоят, я же по сравнению с ними отброс отбросом. Скажу так: за два года наших отношений мы не ходили вместе в гости к ее друзьям или к моим, мы не устраивали небольших вечеринок. С друзьями мы встречались по отдельности, и каждый со своими.
– Я не стесняюсь тебя.
– Ты просто не хочешь позориться. Я знаю.
– Нет. Я стараюсь ради тебя.
– Что ты делаешь?
– Ради тебя стараюсь. Думаешь, тебе там понравится. Ты же не из их круга. Они будут об этом намекать всегда.
– Зато ты из их круга.
– Ну, я же не мешаю тебе общаться с твоими друзьями.
– Что у нас общего?
– Опять ты за свое.
– Нет, мне просто интересно, что у нас есть общего? Кроме секса.
– Много чего. На 2 года хватило этого общего.
– То-то оно загнивать стало.
– О чем ты?
– Да так.
Она подошла ко мне, взяла за руку и развернула:
– О чем ты говоришь?
– Мы чужие друг для друга. Мы не можем устроить совместные вечеринки. Ты не хочешь меня знакомить со своими друзьями и не хочешь познакомиться с моими.
– Я же тебе говорила, что вряд ли смогу поладить с твоими друзьями.
– Ты даже не пыталась это сделать.
– Ты хочешь сейчас омрачить это прекрасное утро?
– Нет.
Она продолжает одеваться. Я ускоряюсь и без прощания выхожу из квартиры.
На смену я вышел вовремя. Даже на две минуты раньше. Своему сменщику, парню по имени Андрей, я помогал отдавать заказы. Мы готовили различные блюда в сети ресторанов быстрого питания. Я не считаю подобную работу ужасной. По сути, любая работа ужасна. Я уже содрогался от мысли, сколько часов в своей жизни я трачу на то, чтобы хотя бы на пенсии у меня было больше свободного времени.
– Как твои дела? – спрашивает меня Андрей.
Ему двадцать два года и он учится в каком-то колледже. Заканчивает его. В этом ресторане он работает около года и вечно судачит, что после получения диплома найдет хорошую работу и покинет эту забегаловку. Конечно. Так оно и будет. Помнится мне, я говорил что-то подобное. Не вышло, правда. Все равно остался. Он старше меня на голову и очень худой. Хоть он и подъедает мясо на позиции и готовит себе поесть, он не толстеет. Смею заметить, что многие девушки ему завидуют. У них такого качества нет.
– Все как обычно.
– Точно. Ты кажешься каким-то грустным.
– Да мы утром поссорились. Немного повздорили.
– Из-за чего так.
– Мне кажется, она меня стесняется.
– Ты себя видел? Ты работаешь в этой помойке – ясень пень она тебя стесняется.
Мы оба посмеялись над его резким замечанием.
– И все же. У пар нет будущего, если один из возлюбленных стесняется другого.
– Ты хочешь бросить ее?
– Нет. Но боюсь, что она бросит меня.
– Тогда тебе не придется париться. Не думаю, что стоит поднимать эту тему. Может, вы и так будете счастливы друг с другом, не вмешиваясь в жизнь каждого.
– Что за дебильное изречение?
Он делает себе сандвич и параллельно дает мне советы.
– Вы два года вместе. Спите вместе и проводите время вместе. Так на хрена тебе ее друзья и прочая херня?
– Мне кажется, это новый шаг в отношениях.
– Доверительный тройничок – это новый шаг в отношениях.
Я смотрю на него как на идиота, и вспоминаю недавние слова моей девушки о групповом сексе.
– Ну ты и дебил, – только и заключаю я.
– Я всего лишь пытаюсь подсказать тебе, что не стоит ломать дров раньше времени.
Он откусывает приличный кусок сандвича. Я стою на страже. Слежу, чтобы никто из менеджеров не пришел и не спалил его. Как бы не разрешается есть на позиции, тем более вне обеда.
Через час к нам приходит наш главный озорник и весельчак – парень по имени Максим. Он любит посмеяться, и в пошлом контексте высмеять другого. Он даже здоровается и прощается по странному – через обнимашки.