Сёйчас вы, молодые люди, работающие на полях целины, в богатых колхозах и совхозах, едущие учиться в университет или институт, или просто к родным в гости, проезжаете железной дорогой из Арыси в Семипалатинск за несколько суток. Тогда железной дороги не было, не было и распаханной целины, богатых совхозов, заводов, институтов и университетов, — была беспощадная глушь, необузданная темень, нелепое и толстомордое самоуправство. Мы шли по тракту приблизительно в тех местах, где пролегает теперешний Турксиб, зиму, лето и осень, пока, наконец, добрались до станции Арысь, откуда я поехал в Ташкент, а затем в Бухару.
Впрочем, вместо Индии я угодил на Урал, И, вспомнив об этих странствиях, я подумал: "А, может, и рассказать об этом? И любопытно, и занимательно, а в свете строительства нового Казахстана и поучительно. Пусть молодежь сравнивает, что было и что есть. А старики подтверждают или спорят: так ли оно было?"
Лет двадцать с лишком назад начал я большой роман "Похождения факира". Хотелось изобразить жизнь юноши начала XX века с его страданиями, радостями и надеждами в обстановке провинциального быта Сибири и Казахстана.
"Похождения факира" — роман лишь слегка автобиографический. Наиболее автобиографичен он в первой своей части. Я вел эту часть от первого лица, позволяя себе и юмор, и шутку над собой и окружающим меня мещанством.
В последующих двух частях я стал серьезнее, юмор и шутка отступили на последний план, но, к сожалению, серьезность оказалась поверхностной, порой переходя в мелочность. Вообще я забил роман второстепенными деталями.
Я чувствовал во второй и третьей части "Похождения факира" недостатки, но в чем они заключаются! я долго не понимал.
А недостатки заключались в том, что если бы я придал роману социальную окрасу как это было сделано в первой части, роман немедленно утратил бы все черты мелочности, натурализма. Кроме того, поскольку социальное действие развивалось бы, все события романа приняли бы широкий размах.
Имелось еще одно обстоятельство, которое мешало мне понять мое недомыслие. В годы написания второй и третьей части "Похождений факира" каждого художника, искренне и глубоко любящего советское искусство, возмущала входившая в моду пошлая манера некоторых писателей, спекулировавших на современных проблемах и на мнимой простоте, которая была в сущности самым низкопробным эпигонством.
Создавая вторую и третью часть "Похождений факира", я хотел своим усложненным стилем возражать против этой мнимой "простоты" пошляков.
Поэтому-то во второй и третьей части "Похождений факира" я не смог придать картине жизни знакомого мне юноши начала XX века тот социальный размах и ту неистовую жажду творчества, которыми ознаменовалась эпоха.
Понял я недостатки своего романа не сразу, а значительно позже, а когда понял, у меня были другие замыслы. Так роман "Похождения факира" был и не закончен и не исправлен.
"Может, мне теперь его исправить и дописать последние части? — подумал я. — Большие картины социальных потрясений, которые я изображу в последних двух частях романа, позволят мне исправить к лучшему и первые части "Похождений факира"
Так оно и случилось.
Теперешние мои путешествия по Казахстану и тщательное изучение трудов по истории этого края помогли мне показать большие социальные движения, которые дают ключ к восстанию казахов 1916 года…
1913 год! Волнения переселенцев, захват казной казахских земель и передача их кулакам — семиреченским казакам, разбойничьи действия банков, мошенническая постройка "Семиречки", забастовка на этом строительстве, забастовка на свинцовых рудниках, — сколько я видел, сколько прочел, сколько вспомнил и хорошего и дурного.
А какие превосходные люди шли со мной! Гордые, ловкие, смелые, терпеливые. Я узнал среди них поучительного и героического столько, сколько, пожалуй, не узнал бы и в самой Индии, попади я туда.
Так появился роман "Мы идем в Индию".
После того, как я написал этот роман, я переделал "Похождения факира".
За эти годы, которые отделяют меня от "Похождений факира", я очень изменился — и не только физически. Вещь, написанную двадцать с лишним лет назад "исправлять не только трудно, но и, пожалуй, невозможно. Мне помогло то, что я написал "Мы идем в Индию", то, что я снова углубился в атмосферу, предшествующую годам первой империалистической войны.
И еще помогло то, что я сейчас работаю над романом о новой Сибири.
В этом романе есть герой, прошлое которого сходно с прошлым главного героя "Похождений факира" и романа "Мы идем в Индию".
Герой мой не может равнодушно думать о прошлом: он то злобится на него, то любуется. Но, так или иначе, он чувствует его.