История Мурочки
Повесть С. Орловского
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
I
Героиня
История Мурочки еще невелика. Мурочке всего тринадцать лет.
Если вы не поленитесь пройтись по дорожке и заглянуть за кусты лиловой сирени, которые так пышно цветут, вы увидите ее. Она сидит на скамейке с книжкой. Она сплела тоненький веночек из белой кашки и еще каких-то белых цветов и надела себе на голову. И уже забыла про него: так поглощена чтением.
Её двоюродный брат Роман подкрадывается сбоку и неожиданно захлопывает книгу. Мурочка сердится, вскакивает, бежит догонять его, чтоб отшлепать его книжкой. Но у Романа ноги гораздо длиннее, чем у ней, и он благополучно домчался до балкона и бросился на диван в то время, как Мурочка еще бежит по саду.
В саду весна.
Пышная лиловая сирень цветет. На лужайках ковер желтых одуванчиков, с которыми воюет дядя. Шиповник украдкой расцветает у забора. А главное — небо-то какое синее, глубокое!
Сладко, дивно дышится в саду и в поле.
Белые облака бегут по небу. Солнце то по кажется, то опять скроется, играет в прятки. Дядя поглядывает на облачка и укоризненно качает головой: ну, какой от них толк? А дождь-то как нужен!
Мурочка теперь уже привыкла к этим разговорам о дожде и погоде и тоже радуется, когда сизая, хмурая туча вылезет из-за леса и начнет ползти — ползти к ним. Чудовище!.. А еще лучше, когда утром проснешься — глядь! — небо серенькое и дождик прилежно сеется на мокрую травку. Дядя ходит довольный, насвистывает песню, надевает высокие сапоги и отправляется куда-то…
На балконе Роман лежит на диване и смеется. Накрывают на стол. В столовой Женя занимается с двумя меньшими. Надежда Ивановна, которую и старшие называют мамой (хотя она приходится мачехой Жене и Роману), ходит из кухни на балкон с кувшином молока.
Кончайте, господа, пора обедать, — говорит она.
Ваня и в особенности Катя радешеньки. Женя закрывает тетрадку и отмечает в учебнике, сколько нужно выучить на завтра из таблицы умножения.
Роман кричит с балкона:
— Микробы, обедать!
Начинается возня на балконе. Роман борется с Ваней. Ваня вырывается и мчится в сад, где налетает на идущего отца. Отец проходит в свою комнату умыться. Мать усаживает малышей за стол, завязывает им салфетки.
Женя сидит рядом с Мурочкой. Приходит Григорий Степанович и садится возле них.
— Кто это тебя так увенчал? — смеется он, глядя на белый веночек в волосах племянницы, съехавший на бок.
Мурочка, красная, снимает его и бросает в сад.
— Цветы и стихи, стихи и цветы, — насмешливо бормочет Роман.
— Вовсе не стихи, — говорит Мурочка, — а просто, я думаю, всем людям надо хоть один раз прочесть Лермонтова.
Женя вступается.
— Ты не читал?
— Нет.
— Что-то удивительно. Студент, и вдруг не знать.
— А как же на экзамене отвечал? — задорно спрашивает Мурочка.
— Этих билетов не знал, где стихи.
Девицы фыркают.
— У нас в седьмом классе проходили, — говорить Женя авторитетно.
Надежда Ивановна восклицает:
— Что же каши никто не берет! Вчера говорили, что давно ячневой каши не было.
Григорий Степанович начинает рассказывать о вчерашнем деревенском сходе. Школу новую затеяли в Горбатовке, и Женя очень заинтересована ею. Жене остался всего год в гимназии, потом она мечтает сделаться горбатовской учительницей. Надежда Ивановна, которая тоже была учительницей до своего замужества, не менее Жени интересуется новым делом. Уж сколько раз они вдвоем обсуждали его.
И теперь какая радость, что горбатовская школа, вероятно, осуществится!..
После обеда Роман, который целое утро сидел у себя в мезанине и писал, объявляет, что нужно промяться и сходить всем в лес.
— В лес! в лес! — пищит Катя.
Она вертится волчком на балконе, юбки её разлетаются, как у танцовщицы. Она любит кружиться, когда чему-нибудь рада. Ваня бежит к себе наверх за перочинным ножиком: хочет вырезать в лесу хлыстик. Надежда Ивановна суетится с Мурочкой. Они укладывают в корзинку хлеба и крутых яиц. Женя до стала детское верхнее платье и затягивает его в ремень вместе с пледом. В лесу так хорошо, наверное, останутся долго, как бы детям не простудиться.
Григорий Степанович с ними не пойдет: он ушел к себе отдыхать.
Пока все суетится, Роман сидит на балконе и тренькает на гитаре. Он мастер петь.
«Лодка моя легка, Весла большие…»напевает он, пощипывая струны.
Ну уж, Рома, оставь, а то когда же соберешься, — говорит Женя и отнимает у него гитару. Он молодецки надвигает фуражку, на самый затылок и берет стянутый в ремень тючок.
Сверху бежит, сломя голову, Ваня, и все отправляются, наконец, в лес, куда просто рукой подать из сада: минут 15 ходьбы.
А небо-то — синее, глубокое! А воздух-то какой! Трава как щелк, а как выйдешь из сада — простор, зеленые поля во все стороны — рожь и пшеница, и овес голубоватый и еще короткий, как щетка, а справа выгон, где пасется стадо.
Но еще лучше в зеленом, свежем, прохладном лесу. Уж тут так хорошо, что и рассказать невозможно!
II
История только еще начинается
И не снилось Мурочке, что она попадет в Горбатовку. Деревню она увидела в первый раз в тот день, когда ей минуло тринадцать лет.
Мурочка родилась в высоком, мрачном каменном доме. В этом доме прошли первые годы её жизни.
Конечно, она не помнит их, но отец говорил, что жили они тогда в городе зиму и лето, по обыкновению. Кормилица, а потом няня носили Мурочку на руках в ближайший садик при церкви, в «ограду», как они говорили. Садик был невелик, и дорожки его были замощены плитами, как тротуары. Но все-таки тут была зеленая травка и зеленые деревья, и можно было посидеть на зеленой скамеечке и поиграть песочком.
Нянюшки и мамушки сидят себе на скамейках, разговаривают, перемывают косточки господам, сплетничают, жалуются.
А дети заняты. Те, что поменьше, играют у кучи желтого песку под высокой белой колокольней, лепят пироги, печки, города и крепости с глубокими рвами. И богатые и бедные отлично веселятся вместе.
Большие дети, которые умеют уже играть, держатся тоже вместе, — и нарядные и простые, и с перчатками и без перчаток. Раскраснеются, как маков цвет; щечки так и пылают. Играют в кошки-мышки, в горелки, в пятнашки, в прятки. Хорошо прятаться за колокольню, за пристройку у её стены, где сложены дрова, за скамейки и за нянюшкины широкие юбки.
Визг, писк, смех, иногда ссоры и слезы.
Но как тут обижаться и плакать, когда так чудно хорошо играть на открытом воздухе? Вот уже бойкая девочка набирает компанию для новой игры. Все становятся в кружок, и девочка ходить вокруг и поет:
«Заря-заряница, Красная девица…»А там три мальчика, из которых двое — братья Мурочки, играют в лошадки, и сердитый кучер без жалости хлещет своих лошадей.
Мурочка опоздала и не захотела играть в зарю-заряницу. Пришли две девочки, дочери соседнего булочника, две прехорошенькие розовые немочки с светлыми косичками и голубыми глазами. Их зовут Розочка и Минна. Мурочка очень любит их. Они веселые, никогда не дерутся, не дуются, а бегают как шибко! И вот втроем они затевают свою игру — пятнашки, Нужно сосчитать, кому догонять. Мурочка начинает, как учила ее няня:
«Первенчики, другенчики, Чикири, микири, По кусту, по насту, По лебедю — коренью, Свистень — корень, Татарский ворот, Шапка — татарка, Зеленчик — вон!»Минна — пятнашка. Мурочка и Роза бегут от неё в разные стороны. Потом они втроем вступают в большую игру в кошки-мышки, и нельзя даже сказать, как они веселятся.
Время идет, плывет, уходит… Вот уже протяжно и гулко ударили к вечерне: «дон!..» Загудел воздух. И солнца уже нет. Давно спряталось оно за высокие дома, только никто этого не заметил. «Дон!.. дон!..» гудит большой колокол. Мурочка закидывает голову назад и хочет увидеть того, кто звонить там, наверху. Но никого не видать; точно колокол сам собою гудит и звонить.