Местная знать (дехкане), особенно в Хорасане, который тогда был главным культурным центром Персии, не могли сохранить свое положение правительственной власти, не идя на уступки в вопросах религии. Они не могли претендовать на привилегии, которые имели христианские и иудейские иерархи на основании доктрины Корана, не были они и официально признанными представителями своих соотечественников. Но они могли приобрести это положение и избежать вмешательства центральной власти, приняв ислам и распространив его среди своих крестьян. Это одна из причин столь быстрого и широкого распространения ислама в Персии, при том что мобеды уже утратили свою важность, а также господства суннитского (ортодоксального) ислама среди аристократии. Он гарантировал более высокий социальный статус, который дехкане сохраняли благодаря обращению. Низшие классы, с другой стороны, частично из глубоких религиозных чувств, но также часто в духе национального сопротивления верили самым разным формам инакомыслия, о которых мы поговорим позже. (Аналогичное социально обусловленное движение обращения имело место среди боснийской знати в XIV и XV веках.)
С такой ситуацией столкнулась внезапно увеличившаяся империя халифов, с которой по величине мог соперничать только Китай. Это было блестящее государственное достижение не только арабской аристократии, но также «Повелителя правоверных» Умара, определившего если не мелкие детали, то общий курс в высшей степени рационально и успешно. Поэтому империя многое потеряла, когда христианский раб 3 ноября 644 года убил его, руководствуясь исключительно соображениями личной мести. Потеря была тем более серьезной, поскольку, как оказалось, только непоколебимый государственный лидер мог обеспечить дальнейшее продолжение завоеваний. Такое лидерство прекратило свое существование, когда халифом был избран не самый сильный, а самый слабый из числа сподвижников пророка по имени Усман, принадлежавший к аристократическому рода Курайш, как и сам пророк. Сподвижники сделали такой выбор в надежде, что их влиянию и амбициям никто не будет мешать. Так и вышло. Но это положило начало разногласиям, причинившим немалый вред интересам теократии в Медине. Усман, в юности бывший элегантным денди (и люди считали, что он присоединился к пророку, только чтобы жениться на его прелестной дочери), стал смирным и хотя и честным, но легко поддающимся влиянию мужчиной. На него старались повлиять члены его семьи и связанная с ними мекканская аристократия, решившая, что настало время усмирить группы, в основном вышедшие из низших классов, которые в свое время возвысились благодаря изначальной приверженности пророку, и вернуть свое прежнее господство, пусть даже под официальным флагом ислама. Именно ему они были обязаны большими успехами за границей и увеличившейся собственностью. Первоначально это был вопрос получения влиятельных постов в администрации. Одной из ведущих фигур в партии был Муавия, выходец из Омейядов, также принадлежавших к Курайш, родственник нового халифа. Попытка избавиться от Амра, правителя Египта, оказалась неудачной, поскольку без него нельзя было обойтись. Но должности второго плана в провинциях, губернаторы которых оказались неустранимыми, попали в руки представителей аристократии. Эту практику в определенной мере оправдывает тот факт, что в аристократические группы входили единственные арабы, обладавшие необходимой широтой мировоззрения и достаточной приспособляемостью, чтобы контролировать ситуацию в новых завоеванных странах, находя компромисс между противоположными требованиями. Как правило, развитие событий показывало их правоту. Этот довод, разумеется, не мог быть оценен по достоинству разочарованными элементами, особенно религиозными. И они направили свое негодование на Усмана, который оставался марионеткой свиты и позволял использовать себя как инструмент аристократии.