Бард заиграл что-то нежное и трогательное. И это была игра для Вики, для неё одной (Ведь кошек никто не считает, не так ли?) Виктория подумала было, что она просто не так выразилась, что можно любить смотреть на звёзды, но перебивать было неудобно, а когда бард, даже имени которого она не знала, сказал про спасение Живчика - мысли о далёких светилах моментально вылетели у неё из головы. А ещё эта музыка...
- Вы думаете, я трусиха? - девушка отпустила кота и улыбнулась, не желая портить момент, - вы меня совсем не знаете... Когда два года назад мы с подружками ходили по грибы, и я увидела волка, я даже не убежала. А что надо сделать?
- А надо как раз убежать. И всё.
Повисло молчание.
- И Живчика с собой взять. Утром я уйду. Вдаль, за горизонт. Присоединишься, если не струсишь. Подумай. Решать тебе.
Виктория смолкла, обхватив руками колени, и крепко задумалась. Об отце, который стал настолько жаден, что не может подержать у себя коня, верно отслужившего всю жизнь, о мачехе, которая видит в ней только няньку и прислугу, о старшем брате, который тоже когда-то ушел из дома и не вернулся, о том, что её скоро выдадут замуж и тогда... Что будет тогда - думать не хотелось... Но как же так можно бежать?
- А... Как тебя зовут? - задала она самый важный сейчас, как ей казалось, вопрос. Ведь разве можно уйти из дома с человеком, даже имени которого не знаешь?
- Называй меня Грегори. Впрочем, в разных поселениях и имя у меня разное. Имя же не приклеено к тебе навечно, как кожа. Где-то оно покрывается славой и становится золотым, где-то его обваливают в дёгте и перьях. Иногда ты хочешь, чтоб о тебе знали, иногда нет. Твой отец меня знает, как Грегори Шепотуна. А в деревне на севере, откуда я пришёл, я известен, как Грег Красильщик. Если ты странствуешь, то имя твоё тоже начинает меняться. вместе с дорогой, вместе с людьми на этой дороге...
Виктория молча слушала, зажав губами соломинку и пытаясь представить то, о чем говорил бард. Внешне оставаясь спокойной, внутри девушка переживала целую бурю чувств: ожидание чего-то волшебно-сказочного, страх перед неизвестностью, восторг от возможности поменять свою жизнь и много ещё такого, чему пока не имелось названия. Наконец, она приняла решение. Резко вскочив, бросила:
- Не уходите без меня, ладно? - и, быстро спустившись с чердака, помчалась к дому.
***
Было ещё темно, когда Виктория снова поднялась на сеновал:
- Грегори... - неуверенно позвала она, - ты ещё тут?
- С добрым утром, солнышко! - послышалось из глубины, - Да ты никак решилась?
Наверху зашуршало и через минуту бард с соломой в волосах и сапогами под мышкой предстал перед Викторией.
- А вот и чаша для омовения, - Грегори, весело отфыркиваясь, сполоснул лицо в бочке, стоявшей под водостоком, сел на порог сеновала и принялся обуваться, - А теперь ноженьки. Им сегодня потеть и потеть, идтить и идтить. А пальчики отдохнут. Так что, выводим твоего конька или ты просто в дорогу мне от хозяйки узелок со снедью принесла?
Девушка смутилась, но не отступила.
- Живчика я тут не брошу.
Зайдя внутрь и оседлав старого коня, Виктория осторожно вывела его из конюшни, что-то приговаривая почти шепотом, чтобы тот ненароком не заржал. Конь спокойно повиновался узде и лишь фыркал, послушно следуя за хозяйкой. Возле сарая уже лежал не слишком объемистый узелок с вещами. Его Виктория умело приторочила к седлу и только потом взглянула на небо...
Ещё не рассвело, когда парочка беглецов была за околицей. Только тут девушка заговорила с попутчиком:
- А ты думай, что я обузой буду... Я ещё маленькая была, когда всякие трюки показывала, но, думаю, и сейчас смогу, надо только слегка вспомнить... Я ведь гибкая... Все просто удивлялись...
Помаленьку солнышко, капризно, словно нехотя, по одному, подняло свои лучики над горизонтом. Стало немного теплее. Разговор, слегка примолкший после расставания с гостеприимным кровом, завязался заново. Погони, вроде бы не ожидалось и бард, сперва изредка посматривавший за спину, перестал оборачиваться. Не ищут девушку - и ладно. Попадать в переделку, судя по всему, ему не хотелось. А родственники... Родственники могли быть всякими. От заведомо равнодушных до настроенных крайне агрессивно. С такими не то, что говорить, к таким и приближаться порой было опасно.
- Тебя, как я посмотрю, красавица, даже и искать не поехали... - подмигнул Грегори девушке, елозившей на спине ведомого под уздцы коня, - Значит, не больно-то и нужна была. Так что ли?
- Да кому я там нужна-то? - нехотя стала рассказывать Виктория, - Мачехе, которая меня как прислугу считала, или отцу, который не чаял, как меня замуж поскорее выдать? Ну, может, решили, что я в деревне у кого... к вечеру вспомнят...
Ласково теребя гриву Живчика, девушка нахмурилась, вспомнив о младшем братишке.
- Ну разве что брат будет скучать... но он ещё мал... - Виктория ребром руки показала себе на плечо, что означало примерный рост брата, - забудет...
Вздохнув, девушка покосилась на попутчика:
- А у вас родные есть? Вы же где-то жили до того, как стали по тавернам выступать?
- Родня. Родню можно ценить, если она тебя ценит, - как-то немного философски заметил Грегори, - У кого-то есть его род, семейство, просто дети и внуки, которые с трепетом душевным впитывают откровения дедушки перед старым камином. У кого-то их нет и не будет. Да и могут ли быть дети у того, у кого дом - дорога? Разве это подходящее место для детей? Если нет корней, какие могут быть побеги? Вот и задумайся, ласточка. Твой ли это путь. Ведь вернуться ещё не поздно. Я-то другой жизни и не знаю. Я жив песней, жив дорогой, да конец свой, скорее всего найду или в руках у разбойников или под случайным ножом в кабацкой заварушке. Так что обольщаться не надо. Вчера вот мне хорошо накидали, но ведь и месяц на это не проживёшь. Кушать надо, да и не только...