Пермским периодом заканчивается палеозойская эра — эра «древней жизни». Начинается эра «средней жизни» — мезозойская.
КАК ЯЩЕРЫ ЗАВОЕВАЛИ МОРЕ
Как мы сказали уже, за палеозойской эрой последовала мезозойская. Эта эра охватывает приблизительно 135 миллионов лет. Она делится на три периода: триасовой, юрский и меловой. Первые два периода длились, примерно по 35 миллионов лет. Последний, меловой, длился гораздо дольше — около 65 миллионов лет.
Все это время, наступившее после геологической революции в пермском периоде, было снова спокойным и благополучным временем.
Снова, как в каменноугольном периоде, океан расширился и залил мелководными морями часть суши. Несколько раз он то немного отступал, то опять наступал на материки, и одно из таких наступлений океана было, пожалуй, величайшим за всю историю Земли. Снова моря и болотца то расползались большими пятнами по карте Земли, то пересыхали. Горы постепенно разрушались, по временам возникали новые горные хребты.
Так же, как в каменноугольном периоде, в это время в болотах откладывался торф и потом превращался в каменный уголь. Было много заливов, почти отрезанных от моря, и в таких заливах вода со временем становилась очень соленой. Когда в такие соленые заливы заплывали моллюски, рыбы и другие морские животные, они не выдерживали такого густого рассола и массами гибли. Медленно перегнивали они на илистом дне, и из их тел образовалась бурая маслянистая жидкость — нефть.
Как в топках наших паровозов и пароходов сгорают окаменевшие черные остатки древних растений, так в моторах самолетов и автомобилей, тракторов и танков совершается последнее погребение живших миллионы лет назад морских животных. Тут их тела, ставшие уже давно жидкостью, вспыхивают в последний раз, превращаясь в движение.
От мезозойской эры нам осталось еще одно великое кладбище. Оно так огромно, что по его имени назван целый период этой эры, последний ее период. Оно состоит из бесчисленных ракушек крохотных, не больше песчинки, простейших животных — фораминифер. Когда-то они плавали в чистой и теплой морской воде, носились по течению и, умирая, опускались на дно морское. Теперь они лежат под землей огромными грудами, глыбами, пластами белого чистого мела.
В мезозойскую эру было гораздо теплее, чем теперь. В самом начале ее климат был еще сухой, но потом он стал дождливым и таким остался на сто миллионов лет. Мы можем судить об этом не только потому, что тогда было много болот. Еще более точные сведения о климате дают нам окаменевшие стволы тех времен.
Ведь мы говорили уже, что деревья быстро растут только в те промежутки, когда тепло и много влаги. Тогда они утолщают свои стволы, откладывая новые кольца древесины. Таким образом, спилив дерево и взглянув на его древесину, можно сказать по ее кольцам не только, сколько лет прожило дерево, но и какие из этих лет были теплыми и дождливыми, а какие холодными и сухими. 0каменелые деревья мезозойской эры — их нашли на Аляске и в Гренландии, — показывают, что в те времена климат был ровным, теплым и влажным, потому что кольца древесины на этих стволах так сливаются, что их не различить, — дерево росло равномерно, безостановочно, круглый год.
Это было, очевидно, время, когда на Земле снова настало вечное лето.
Леса состояли тогда из тех же деревьев, что и в пермский период, из тех деревьев, которые сменили гигантские деревья каменноугольных лесов. В новых лесах росли красные и мамонтовые деревья, стройные темно-зеленые кипарисы, ели, сосны, раскидистые кедры, араукарии, увешанные шишками величиной с человеческую голову, коричные деревья, папоротниковые пальмы, очень похожие на наши теперешние пальмы, а также финиковые пальмы и саговиковые пальмы с коротким, толстым стволам, из верхушки которого торчал пышный, точно павлиний хвост, пучок длинных перьев.
Словом, это был тропический лес из вечнозеленых хвойных деревьев и пальм. Некоторые из таких деревьев растут и в наши времена, некоторые стали очень редкими, а иные исчезли безвозвратно.
Только к концу мезозойской эры, когда стало уже холоднее и приблизилась новая геологическая революция, эти леса сменились новыми, уже совсем такими, как наши нынешние. Это было пятым великим событием в жизни растений на Земле, пятым великим их обновлением. Первое событие произошло в самые древние, неизвестные еще нам времена, — тогда в океане появились первые растения — водоросли. Второе произошло в силурийский период, 400 миллионов лет назад, — некоторые растения переселились на сушу, на берегу моря стали расти малорослые, слабые еще растеньица. Третье — появление великих папоротниковых и плауновых лесов: это случилось 300 миллионов лет назад, в конце девонского периода, тогда же, когда появились первые земноводные животные. Четвертое великое событие — появление хвойных деревьев и пальм на, смену гигантским папоротникам. Это произошло в пермский период, 200 миллионов лет назад, — тогда же появились зверообразные ящеры. И, наконец, последнее обновление лесов случилось в меловом периоде, сто миллионов лет назад. Только тогда появились наши нынешние растения. Это последнее великое изменение лесов произошло как раз накануне гибели ящеров, оно точно предвещало, что время ящеров кончается, настает новое время — млекопитающих животных.
Но первые млекопитающие появились гораздо раньше этой последней великой смены лесов.
Первые млекопитающие появились уже в самом начале мезозойской эры, в триасовом периоде, — быть может, даже еще раньше. Но именно в триасовых пластах в штате Виржиния Северной Америки найдена челюсть, которая, несомненно, принадлежала уже млекопитающему, родоначальнику всех теперешних животных, кормящих своих детей молоком.
Это животное, от которого до нас дошла только одна челюсть, названо дроматерием. Мы можем представить себе этого нашего предка довольно хорошо, так как в меловых пластах Монголии были в 1925 году найдены при раскопках целые черепа таких животных, первых млекопитающих.
По правде говоря, знакомство с этим нашим предком ведет к разочарованию. Мы ждем, что пред нами предстанет величественное существо, чем-то уже похожее на нас.
В действительности, перед нами очень маленький остроморденький зверек, едва ли больше мыши. Зверек этот был хищным, — это показывают его острые зубки, — но охотился он только на насекомых.
Если подыскивать среди нынешних млекопитающих, кто из них больше всего похож на этого нашего общего предка, то придется остановиться на австралийском утконосе, который хотя и принадлежит к млекопитающим животным, но откладывает, точно птица, яйца.
Недалеко ушел от своего древнего предка и американский опоссум — крыса, носящая детенышей в сумке под животом, так же, как носит детенышей кенгуру.
Да, дроматерий, потомкам которого предстояло такое великое будущее, был маленьким и невзрачным животным. Он был гораздо меньше тех зверообразных ящеров, от которых он произошел. Нам может только служить утешением, что все основатели великих родов животных были небольшими. Небольшим был и тинопус, родоначальник земноводных, и варанопс, родоначальник пресмыкающихся.
Очевидно, только спустя миллионы лет, только после того, как животные подвергнутся длительному беспощадному отбору — как бы испытанию, устроенному самой природой, — и выживут лишь самые сильные из них, животные достигают своей наибольшей величины.
Для млекопитающих время испытания оказалось страшно долгим. За все 135 миллионов лет, что продолжалась мезозойская эра, млекопитающие не сделали почти никаких успехов, и ни одно из них не превысило ростом даже бобра. Только тогда, когда мезозойская эра кончилась, а вместе с ней кончилось и господство ящеров, млекопитающие вышли на первый план и стали быстро совершенствоваться. До сих пор они были неприметными, немногочисленными и имеющими очень мало значения зверьками.
Представители трех великих родов животных жили одновременно, бок о бок, в мезозойскую эру, представляли собой наглядно прошлое, настоящее и будущее жизни на Земле.