Работая в этом направлении, Сивил заново восстановил и перевел текст, потратив на это несколько месяцев упорного труда. Он подготовил текст к изданию вместе с переводом и комментариями.[24]
Это произведение представляет собой монолог неизвестного человека или божества, проявлявшего глубокий интерес к жизни водных обитателей и стремившегося к тому, чтобы все рыбы жили в полной безопасности, в наиболее благоприятной для них среде.
Текст начинается с описания жилища, специально построенного для рыб. Это род аквариума, который автор характеризует как «родной дом» для рыб:
Моя Рыба, я построил для тебя дом, я построил для тебя житницу,
В построенном мною доме есть запасной двор и большая овчарня для тебя,. . .
В доме есть еда — самая лучшая еда,
В доме есть еда — дающая здоровье еда,
Из твоего дома, где пиво льется рекой, не выгонишь мух….
Порог, засов, окропленный пол, кадильница — все есть в доме,
В доме аромат, подобный благоуханию кедровой рощи.
В доме есть пиво, есть хорошее пиво.
До самой изгороди из тростника все наполнено сладкими напитками и медовыми печеньями.
Поэма, — а это несомненно поэма, судя по повторам и параллелизмам, характерным для поэтического стиля, — приглашает далее всех родственников рыбы и всех друзей прийти в этот дом и отдохнуть.
Пусть придут твои знакомые,
Пусть придут твои близкие,
Пусть придут твой отец (и) предки,
Пусть придут сыновья твоих братьев, пусть придут сыновья твоих младших братьев,
Пусть придут твои малые и твои большие,
Пусть придут твоя жена и твои дети,
Пусть придут твои друзья, твои товарищи,
Пусть придут твой шурин и твой тесть,
Пусть придет толпа твоих свидетелей,
Не забудь и своих соседей, ни одного из них!
Входи, мой возлюбленный сын,
Входи, мой добрый сын,
День проходит, ночь приходит….
С уходом дня, с приходом ночи,
Кто войдет, — отдохнет: я приготовлю тебе место,
В середине его я устрою тебе ложе.
Моя Рыба, тех, кто лежит вокруг, никто не потревожит,
Те, кто сидят вокруг, не затеют ссоры.
Войди, мой возлюбленный сын,
Войди, мой добрый сын,
Как засолившийся канал, от которого не отводят рвов,
Как речной ил, который не сдвинешь с места,
Как струящаяся вода, твоя постель будет расстелена.
Приходи же теперь, обратив свой лик в сторону «святилища»,
Приходи же теперь, как. . . на свое ложе, обратив свой лик в сторону «святилища»,
Приходи же теперь, как собака на свою подстилку, обратив свой лик в сторону «святилища».
Приходи же теперь, как бык в свое стойло, как овца в свой загон, обратив свой лик в сторону «святилища».
Следующий абзац сильно поврежден, однако можно понять, что автор описывает различные виды рыб, которые должны войти в «святилище» вместе с «его Рыбой»:
У кого превосходные усы, кто ест сладкие растения,
Большая рыба сухур[25] пусть тоже войдет с тобой,
Кто ест. . . тростник, кто . . . ко рту,
Маленькая рыба сухур пусть тоже войдет с тобой,
У кого толстые губы, кто сосет тростник….
Рыба гуд (карп) пусть тоже войдет с тобой.
Кто похож на черный шест для лодки и порожден в полях,. . .
Рыба губи (угорь) пусть тоже войдет с тобой.
Большинство рыб автор описывает в общих чертах, обычно не более чем в двух-трех строках. Зато одной рыбе он отводит целых одиннадцать строк! Судя по загадочным подробностям, которые он приводит, речь идет, по-видимому, об электрическом скате с голой кожей, плоским туловищем и заостренным хвостом:
Голова — мотыга, зубы — гребень,
Ее кости — ветви пихты,
Кожа на ее брюхе (?) — кожаный мех для воды, мех Думузи (бога пастухов),
«Безволосая» кожа, которая не нуждается ни в какой обработке;
Ее тонкий хвост — бич рыбака;
Прыгающая рыба с кожей от рождения гладкой;
Ее «внутренности» не в ее носу;
Рыба, которая поражает своего противника в руки и в ноги
Своей иглой, служащей ей копьем,
Эта рыба — табу, ее не приносят на алтарь в городском святилище,
Рыба мур, пусть она тоже войдет с тобой, моя Рыба!
После краткого описания некоторых других рыб (каких — до сих пор неизвестно) — кин, пешгид, гур, агаргар, сагга, турхар(?), азагга, муш, гиру и салсал — автор переходит к описанию различных птиц, а также крокодила, то есть тех, кто истребляет рыб. Из-за них убежище для рыб еще более необходимо.
Начало абзаца не сохранилось. Остальные строки звучат так:
Кто издает свой зловещий крик на болоте и на реке?
Птица акан схватит тебя, моя Рыба.
Кто там в воде, где растянуты сети, плавает вокруг них, (высматривая) тебя?
Птица убур схватит тебя, моя Рыба.
Длинноногая, хохочущая,
Кто приходит из отдаленных вод, кто оставляет следы на иле?
Птица аншебар схватит тебя, моя Рыба.
Тот, кто не разукрашен…,
У кого голова (?) птицы, а ноги рыбы,
Птица киб схватит тебя, моя Рыба.
Тот, кто нападает (?) на четвероногих, бегающих по болотам, —
Крокодил схватит тебя, моя Рыба.
В связи с множеством опасностей, поджидающих ни в чем не повинную, ничего не подозревающую рыбу на каждом шагу, убежище приобретает для нее насущную необходимость. Наш любитель рыб заканчивает свой монолог следующими словами:
Чтобы тебя не схватили, чтобы тебя не раздавили,
Моя Рыба, время не ждет, приди ко мне!
Время не ждет, приди ко мне.
Царица рыбаков,
Богиня Нанше будет радоваться вместе с тобой.
Собрания пословиц, поговорок и басен представляют собой лишь часть назидательной литературы древнего Шумера. Шумерские писцы создали также жанр наставлений, которые представляли собой либо сборники советов и указаний, как «Календарь земледельца» (см. гл. 11), либо описывали жизнь школы (см. гл. 2). Но у шумеров был особый литературный жанр, пользовавшийся наибольшей популярностью, — это жанр диспута, словесного поединка. В таком произведении в основном излагался спор двух соперничающих сторон, каждая из которых могла олицетворять что угодно: время года, животное, растение, металл, камень или же — как в сильно сокращенном варианте библейской легенды о Каине и Авеле — определенный род занятий.
Такому первому в истории человечества литературному спору и посвящена следующая глава.
20. Диспуты
Первые литературные споры
вернуться
См. IRAQ, vol. 22, 1960, pp. 154–175.
вернуться
Возможно, разновидность рыбы Barbus, у которой по два уса с каждой стороны рта.