Илл. 2. М.В. Ломоносов
Илл. 3. «Древняя Российская история» М.В. Ломоносова, изданная в 1766 г.
Начав свои изыскания по древней русской истории как бы по необходимости, в связи с рецензированием вышеупомянутой «диссертации» Миллера, Ломоносов вскоре очень глубоко изучил проблему и изложил ее в своих собственных исторических сочинениях[14], в которых он продемонстрировал широкую эрудицию, бережное отношение к источнику, безупречную логику, умение обосновать не только свои утверждения, но и отрицания. Резко выступая против извращений норманистами русской истории, Ломоносов категорически заявлял, что «мнение… о происхождении россов от шведов, а имени их от чухонцев весьма неосновательно»[15]. Он вновь обращает внимание на имеющиеся в Библии упоминания о народе Рос и начало Российской истории рассматривает в одном ряду с историей древнейших народов мира.
Диссертация Миллера Академией Наук была отвергнута, и ее печатные экземпляры почти все были уничтожены. Однако норманнская теория пустила глубокие корни в исторической науке, ее восприняли западники, она пережила не только XVIII, но и XIX век. Среди российских ученых всегда было немало поборников норманнского происхождения русской государственности; эта теория оказалась закрепленной в науке такими видными историками, как Н.М. Карамзин, М.П. Погодин, С.М. Соловьев. Замечательный русский историк М.О. Коялович в конце XIX в. с горечью писал: «Русская народная вода, нуждающаяся в иноземной окраске, протекла еще дальше, можно сказать, по всему пространству русского исторического движения; просочилась она в изыскания С.М. Соловьева, а за ним в изыскания других наших ученых. Просачивается она и в настоящее время…»[16]. Вполне понятно, что при таком положении дел изучение с научных позиций глубинных корней русского народа было невозможно. Прав был С.А. Гедеонов, который в предисловии к опубликованному им в 1876 г. капитальному труду «Варяги и Русь» заметил: «При догмате скандинавского начала Русского государства научная разработка древнейшей истории Руси немыслима»[17].
Тем не менее, в XIX в. в связи с общим подъемом русского самосознания усиливается и интерес российского общества к древнейшей истории росов. Это нашло отражение в исторических трудах тех же Н.М. Карамзина, М.П. Погодина и П.Г. Буткова; известным собирателем российских древностей и меценатом стал государственный канцлер граф Н.П. Румянцев. В 1854 г. доктор философии и магистр изящных наук Е.И. Классен опубликовал материалы, относящиеся к древнейшей истории славян и, в частности, русов, с приложением очерков по истории русов до Рождества Христова. По его мнению, «история древнейшей славянской Руси так богата фактами, что везде находятся ее следы, вплетшиеся в быт всех народов европейских, при строгом разборе которых Русь сама выдвинется вперед и покажет все разветвление этого величайшего в мире племени»[18]. Заметим, что российский дворянин Классен, хотя и был по происхождению немцем, получившим русское подданство в 1836 г., но Байера, Миллера, Шлецера и целую фалангу их последователей относил к «недобросовестным лицам», ставившим «себе в обязанность уничтожить все то, что относится до Славян, в особенности же до Руссов», покушавшимися «отнять у славяно-руссов не только их славу, величие, могущество, богатство, промышленность, торговлю и все добрые качества сердца, но даже и племянное их имя – имя Руссов, известное исстари как славянское»[19].
В том же XIX в., особенно после Отечественной войны 1812 г., усиливается интерес к изучению истории русского языка, наречий, географических названий, народных песен, поверий, преданий, обычаев и т. д. – словом, всего, что могло составить, по выражению М.П. Погодина, материал «для славянских сеней в русскую историю»[20]. Особенно в этом преуспели так называемые славянофилы и их последователи: К.С. Аксаков, А.Н. Афанасьев, Ф.И. Буслаев, А.Ф. Гильфердинг, В.И. Даль, П.В. Киреевский, П.Н. Рыбников, П.В. Шейн и другие, старания которых дали возможность читающей публике уяснить родство и единство общеславянской жизни, а также понять и объединить все главнейшие явления русской истории, выделить русский народ как своеобразный и самобытный, связанный с общечеловеческим историческим движением. Но, к сожалению, ни один из авторов не сделал даже попытки обратиться к изначальной истории росов как таковых, ограничиваясь, в лучшем случае, констатацией их славянских корней.
В конце XIX – начале XX в. появляются научные исследования, способствующие развитию некоторых смежных с историей дисциплин и использованию последних в деле изучения проблемы происхождения русского народа. Это, прежде всего, труды А.А. Шахматова о летописании и об истории русского языка, В.Р. Розена о скандинавских, византийских и арабских источниках, А.А. Спицына о славяно-русской археологии и др. В дальнейшем, уже в советское время, значительных успехов достигают археология, этнография, антропология, каждая из которых внесла большой вклад в изучение славянских древностей.
В 30-х – начале 50-х гг. были опубликованы результаты исследований по восточнославянской археологии и этногеографии А.В. Арциховского, П.Н. Третьякова, Б.А. Рыбакова, П.П. Ефименко, Н.Н. Чернягина и др[21]. Археологически были выделены и изучены вятичи, кривичи, радимичи, поляне, ильменские словене и другие племена. С середины 1950-х гг. начинается интенсивное исследование проблем славянского этногенеза и формирования восточнославянских племен, ученые обращаются к поискам истоков славянской культуры в широком круге древностей Восточной и Центральной Европы. В 60—70-х гг. широко развернулась работа по обобщению славяно-русских древностей. По инициативе академика Б.А. Рыбакова осуществляется издание «Свода археологических источников», выходят в свет десятки фундаментальных монографий, сотни статей по различным разделам славяно-русской археологии; вопрос о происхождении восточных славян и образовании древнерусской народности входит в число ведущих тем, определяющих направления исследований советских археологов-славистов. В результате проделанных исследований появляются новые концепции происхождения и расселения не только восточного славянства, но и праславян (в их числе концепции П.Н. Третьякова, И.И. Ляпушкина, В.В. Седова, Б.А. Рыбакова)[22].
Разработка коренных вопросов славянской этнической антропологии в 20–40-е гг. неразрывно связана с именами Г.Ф. Дебеца, В.В. Бунака, Т.А. Трофимовой, Н.Н. Чебоксарова[23]. В эти годы усиливается интерес к палеоантропологии, что было связано как с размахом археологических работ, так и с поставленной перед советскими учеными задачей создать на основе марксистско-ленинской методологии основные схемы исторического развития народов нашей страны, которые должны были отразить и проблемы этногенеза и этнических связей. В 1955 г. силами Института этнографии АН СССР и Антропологического научно-исследовательского института МГУ была организована Русская антропологическая экспедиция, результаты пятилетней работы которой были обобщены в коллективном труде «Происхождение и этническая история русского народа (по антропологическим данным)»[24]. Исследования, проведенные комиссией, подтвердили, что в основе русских антропологических вариантов лежит один антропологический пласт, который восходит к эпохам неолита и мезолита (древний восточноевропейский тип) и входит в круг разновидностей европейской группы как особая раса. Большой вклад в дальнейшее изучение антропологического состава восточнославянских народов и проблемы их происхождения внесла Т.И. Алексеева[25]. Крупнейшей работой по этнической антропологии населения европейской части СССР стала монография В.П. Алексеева[26], в которой был фактически исчерпан весь краниологический материал, накопленный за столетие антропологических и археологических исследований. Однако ее автор был вынужден заявить, что вопрос о происхождении собственно славянского типа он считает неразрешенным из-за отсутствия соответствующих материалов.
14
15
18
20
21
22
23
24
Происхождение и этническая история русского народа (по антропологическим данным) / Под ред. В.В. Бунака. М., 1965.