Специфика целей и задач, поставленных перед настоящим исследованием, обусловила привлечение и конкретно-проблемных методов (методы четвертой категории): экстраполяции и аналогии, герменевтики и интерпретации источника, моделирования средствами логического структурирования, а также специальных методов, выработанных лингвистикой, семиотикой, вспомогательными историческими дисциплинами (палеографией, эпиграфикой, исторической географией, ономастикой), которые позволяют воссоздать внешний облик древних росов, территорию расселения, их отличительные черты, нравы, обычаи, верования.
Каждый из обозначенных выше методов предполагает свою особую методику, свои приемы, логические операции. Например, методика сравнительного анализа, основанная на выявлении сходства и различия, проведения аналогий, применялась при изучении мифологии, материальной культуры, языка, при сравнении некоторых явлений далекого прошлого с последующим историческим опытом русского народа. В целом, при выработке тех или иных исследовательских приемов, операций и процедур автор руководствовался комплексным междисциплинарным подходом к историческому познанию, который отражает современный уровень развития науки.
Глава I
Обзор историографии и источников
§ 1. Состояние изученности проблемы
Проблема происхождения Руси и ее изначальной истории привлекала к себе внимание на протяжении многих веков. Русские летописцы вслед за автором «Повести временных лет» начало русского народа связывают с потомством библейского Иафета, одного из сыновей Ноя – родоначальников послепотопного человечества. Связь русской истории с библейской отмечалась и «Синопсисом», который долгое время был учебной книгой по истории России и на протяжении XVII (с 1674 г.), XVIII и XIX вв. много раз издавался, а также распространялся в рукописных копиях. Таким образом, в отечественной исторической науке уже в период ее зарождения русский народ рассматривался как один из самых древнейших и имеющих изначально свое собственное имя.
Однако, начиная с петровских времен, русской историей, как и всей русской жизнью, стали все более и более овладевать иностранцы. В Академии Наук, открывшейся уже после смерти Петра I, главным историографом становится немец Готлиб (Теофил) Зигфрид Байер, который, хотя и провел в России около десяти лет, не удосужился даже ознакомиться с русским языком. Впоследствии его осмеивали, например, за то, что слово Москва он производил от мужского монастыря, а Псков – от «псов»[4]. М.В. Ломоносов негодовал по поводу того, что Байер, следуя своей фантазии, имена русских князей «перевертывал весьма смешным и непозволенным образом для того, чтобы из них сделать имена скандинавские», в результате чего у него из Владимира по-лучился Валдамар, Валтмар и Валмар, из Ольги – Аллогия, из Всеволода – Визавалдур и т. д. «Сего не токмо принять за правду, но и читать без досады невозможно, видя сих имен явное от славенского языка происхождение и согласие с особами государскими, а особливо, что на скандинавском языке не имеют сии имена никакого знаменования. Ежели сии Бейеровы перевертки признать можно за доказательства, – иронизировал Ломоносов, – то и сие подобным образом заключить можно, что имя Байер происходит от российского бурлак»[5]. Разумеется, вклад Байера в становление российской исторической науки неоспорим, но, тем не менее, при всей своей западноевропейской учености и эрудиции он был совершенным невеждой в области русских письменных источников.
В «Комментариях» Академии Наук были опубликованы на латинском языке статьи Байера в 1735 г. о варягах[6] и в 1741 г. – о происхождении русского народа[7], в которых автор указывает на скандинавское происхождение варягов и таких имен, как Рюрик и других, приведенных в летописи, что послужило основанием для так называемой норманнской теории, хорошо известной своим пренебрежительным отношением ко всему русскому и славянскому. Поставив перед собой задачу освободить историю от «баснословий», автор игнорировал не только русские легенды, но и практически вообще все славянские источники, хотя в то же время широко использовал скандинавские сказания. Позже некоторые статьи Байера с подробным комментарием опубликовал В.Н. Татищев в своей «Истории Российской»[8]. Он отмечал, что «Беер… исторей руских и географии не был достаточно сведом и для того в некоторых разсуждениах легко погрешить мог», что «ему руского языка, следственно руской истории, недоставало», из-за чего он допускал «немалые погрешности», что в русскую историю он «нечто ненадлежасчее внес и неисправно толковал» и что он «со избытком к умножению пруских, а к уничижению руских древних владений пристрастным себя показал»[9].
4
5
6