Заметно было, что Лили очень старалась с десертом на ужин. Она великолепно готовила самые вкусные на свете торты: земляничные, клубничные, ежевичные.
Немного ослабив тугой пояс пеньюара, Лили показала мне краешек бедра — молодого, чистого, тёплого.
— Как я люблю твоё тело, никто на свете с тобой не сравнится… — прошептал я, целуя плечо Лили и поглаживая её ножку.
— Так ты скажешь, в чём дело? — спросила Лили, убирая мою руку со своего бедра.
— Видишь ли, милая… — начал я в замешательстве. — Неудобно, право, даже говорить об этом… В общем, я хотел купить тебе цветы, но так и не сделал этого: продавец из цветочной лавки оказался каким-то ненормальным хамом — подтрунивал надо мной, дерзил. Он настолько отвратительно вёл себя, что отбил у меня всю охоту покупать букет вообще у кого-либо.
Лили на минуту загрустила, оттопырив нижнюю губу, но быстро ободрилась и воскликнула со смешком:
— Мой дорогой Доминик, я польщена! С чего вдруг ты решил именно сегодня купить мне цветы?
— Просто подумал о том, что я ни разу в своей жизни не дарил их тебе… Прости, что мне не удалось сделать тебе сюрприз.
— Как это мило с твоей стороны, дорогой! Ты можешь подарить мне букет завтра, если, конечно, не пропадёт желание порадовать меня. И не бери в голову всякие глупости. Всё! А теперь иди переодевайся и отдохни немножко. Через полчаса стол будет накрыт.
Я засмеялся и продолжил наблюдать, как Лили суетится на кухне.
Полный благодарности за понимание, наивную детскую доброту, лёгкий шарм, за необычайно вкусные ужины и тёплую постель, я смотрел на неё и не мог отыскать слов, способных выразить признательность за всё, что она делает для меня.
— Что? — улыбаясь, спросила Лили.
— Как тебе сказать, любимая… Я нахожу, что ты катастрофически обворожительна.
— Правда? — Лили прищурила глаза, в шутку демонстрируя недоверие моим словам.
— Ну конечно, моя пташка.
Лили повела бровью и засмеялась, а я отправился в комнату, чтобы сбросить с себя будничную одежду и удобно устроиться перед телевизором.
Не знаю, сколько я просидел на своём любимом низеньком диване, обитом тканью изумрудного цвета. В какое-то мгновение я почувствовал, что засыпаю и падаю в яму — этому поспособствовали слабые пружины, которые уходили внутрь каждый раз, стоило только сесть на диван.
Резко проснувшись, я машинально потянулся к телевизионному пульту. Гостиную вмиг наполнил звук, доносящийся из небольшого ящичка, он полностью заглушил звон посуды на кухне.
Мне не особо хотелось всматриваться в картинку, транслируемую телевизором. По каналу Discovery шла передача «Забытые боги», показавшаяся мне довольно скучной. Не посмотрев и минуты, я поднял пульт, чтобы переключить канал и прервать речь диктора о вечной любви.
— Что общего у забытых богов с вечной любовью? — пробубнил я себе под нос, нажимая на кнопку пульта.
Что значит «вечная любовь»? Разве у любви существует срок годности?
Ах, какой вздор!
Как по мне, ни богов, ни любви не существует. Я не верю в эти вымышленные субстанции! Знаю точно: есть привязанность, тёплая дружба, доверительные отношения, основанные на правде и взаимном уважении, физическая близость, приступы ревности, бессонница и безумие. Всё.
Каналы не переключались, безликий и монотонный голос всё говорил и говорил. Кнопка переключения каналов и дальше не отвечала на нажатия.
— Да… Да… Видимо, батарейки сели, — сказал я себе и поспешно заменил их.
Но телевизор не реагировал на пульт. Казалось, голубой экран жил своей жизнью.
— Доминик, — во взгляде Лили, бесшумно вошедшей в комнату, отражалось огорчение, — ужин скоро остынет. Сколько можно тебя звать?
Вытирая руки вафельным полотенцем, она озабоченно спросила:
— Почему ты стоишь посреди комнаты? Что с тобой?
— С этим телевизором какие-то неполадки, чёрт бы его побрал! — вскликнул я.
— Вот-вот, — закивала Лили, — почему ты до сих пор не отнёс его в мастерскую? Он не включается уже неделю! Стоит нерабочий, только пыль собирает.
— Как нерабочий? Я смотрел телевизор пять минут назад, — уверенно проговорил я.
Лили ещё раз повторила, что телевизор уже неделю как сломан. В какой-то момент пропало изображение, затем и звук исчез.
Мне стало не по себе. Я побледнел. Руки враз стали ледяными, со лба покатился пот.
— Что случилось? Тебе нездоровится, милый? — залепетала Лили, суетясь возле меня.
А я стоял и думал над последними словами, услышанными по телевизору: «Любое событие, предначертанное вашей судьбой, произойдёт, хотите ли вы этого или нет. Вы не в силах изменить ход того, что должно случиться, всё свершится так, как должно быть».