Теперь у нее новая квартира, которую ей предоставили городские власти Вены. Я не знаю, чем она там занимается. Она живет одна, но ей есть с кем общаться.
Также она немного ходит по магазинам, покупает косметику и одежду, но большей частью со своими адвокатами, хотя я думаю, что при случае ходит и со своими сестрами. Я хотел бы, чтобы у нее был выбор побольше, с кем ходить по магазинам, но, как бы я ни любил свою дочь, я все-таки не тот человек, с которым этим можно заниматься. Ей следует делать это с ровесниками.
Однако найти друзей своего возраста ей сложно. Ведь у нее огромный провал там, где обычные подростки отводят место для приятелей, партнеров, закадычных товарищей из школы, колледжа, дискотеки или кафе. Вольфганг Приклопиль украл у нее не только детство, он украл у нее и навыки общения, нехватка которых проявляется в высокомерном обращении с окружающими ее людьми — адвокатами, врачами, журналистами.
И еще у нее есть опасения, и вполне оправданные, что люди намереваются сблизиться с ней, чтобы урвать кусок на волне ее популярности. Она боится людей, поддерживающих ее не за то, кто она есть, а за то, кем она была, но не кем она станет. Отсеивание подделок от настоящего не может быть работой ее команды адвокатов. Она должна научиться этому сама — так же, как научилась в своей камере немецкой грамматике. И тот путь, по которому она сейчас идет, — устланный законными контрактами, очерченный телевизионными прожекторами, направляемый медиа-светилами, — отнюдь не тот, что ведет к человеческим взаимоотношениям, в чем Наташа так отчаянно нуждается.
Но она свободна. Кто-то может сказать, свободна делать все ошибки, которые хочет.
Глава 8
ПОСЛЕДСТВИЯ
Ноябрь 2006-го. В Вене листопад, деревья одеты в золотистый и желтый цвета, становящиеся темнее, по мере того как дни делаются короче. Это первая за много лет осень Наташи Кампуш, которую она встретила свободным человеком. Она отвечает на предложения о книгах — пока где-то между тридцатью и сорока — и о многочисленных сценариях, равно как и телевизионных мини-сериалах, блокбастерах, и на просьбы об интервью, что ежедневно в изобилии поступают в офис ее медийной и юридической команды. Она выйдет из своего плена богатой и знаменитой.
У нее также есть собственная квартира, но проживает там она не одна.
С ней живет дух Вольфганга Приклопиля. Близкие к ней люди, а также те, кто стал общаться с ней после обретения свободы, говорят, что она до сих пор очень много думает о нем.
«Отпечатки этого читаются в душе этой женщины, — сказала о Наташе газете „Курьер“ где-то через два месяца после ее побега с Хейнештрассе Мартина Лейбович-Мюхльбергер, психиатр. — Она из тех, кто отчаянно нуждается в наставлении и кто с потрясающим мастерством не дает вырваться возрастающим страхам на поверхность».
У Конни Бишофбергера и Сюзанны Бобек — журналистов газеты, бравших у нее интервью, — сложилось о ней следующее представление:
Ее крайняя внутренняя сдержанность отражается в языке тела. В интервью она притворно красноречива и использует прошедшее время несовершенного вида и сослагательное наклонение, приправленные иностранными словами. Ее руки постоянно сжаты, глаза закрываются на вспыхивающие картины прошлого. Эти голубые глаза смотрят с такой грустью, но одновременно источают и холодность. Смесь отчаяния, робости и самонадеянности, совершенно обезоруживающая собеседника.
После пятидесяти дней свободы Наташа Кампуш все еще живет в непосредственной близости от Венской главной больницы. Медицинский персонал 7-го уровня, детской и подростковой психиатрии, описывает ее как «принцессу, которая не прочь покомандовать и не говорит „спасибо“ или „пожалуйста“». Порой она как будто даже отражает жестокость, столь долго проявлявшуюся по отношению к ней.
Психологи говорят о «личности-загадке»: от красноречивой и твердой, когда того требуют обстоятельства, до грубой и оскорбительной — и больше по отношению к женщинам, нежели к мужчинам.
Из полнейшей изоляции в бурю мирового общественного внимания — подобное даром не проходит. Тело Наташи восстает против этого, ее постоянно лихорадит от жара.
Уважение и элементарная нормальность — вот в чем Наташа нуждается сейчас более всего. Но вместо этого она погружена в атмосферу любопытства и грубой коммерции. Едва ли не каждый день к ней приходят адвокаты, чтобы заверить запутанные контракты. Все это деньги, много денег. За нее дерется весь мир.