Я внимательно слушала мэтра:
— Кажется я понимаю о чём Вы говорите.
Он вдохновенно взмахнул своей призрачной рукой и продолжил:
— Когда ты попала в наш мир, он считал тебя, как все миры считывают то чуждое, что иногда попадает к ним. Это просто предосторожность с их стороны — вредное следует уничтожить, нейтральное или полезное оставить.
Я радостно закивала:
— Организм человека поступает также — учёные в моем мире назвали такую способность тела "иммунитет".
— Вот именно! Тело поступает так же. Так вот, этот мир соотнёс твоё фактическое время с состоянием организма и нашёл несоответствие. Здесь, в Талане, сорок лет это конец человеческой юности, поэтому мир очень жёстко исправил, то что ему казалось неправильным. И если уж ты осталась жива после такого исправления, он стал воспринимать тебя своей частью.
— Поразительно! Но, мэтр, сколько же здесь живут люди?
— Увы! По сравнению с другими расами, срок человеческой жизни невелик — люди без магии живут в пределах ста семидесяти лет, маги на сто — сто пятьдесят больше. Дольше всех живут эльфы — полтысячи лет это для них норма. Остальные расы — от двухсот пятидесяти до трёхсот с лишним. Наш мир добр к своим детям. Смотри, если срок человеческой жизни взять за десять линейных единиц, то детство и старость будут занимать, примерно, по одной единице с начала и с конца. Ещё одну единицу занимает юность — это тот возраст, который ты сейчас заканчиваешь. Остальное время — это молодость и зрелость почти в равных долях.
— Значит мир просто исправил то, что ему казалось неправильным. Это меня, конечно, радует, но совсем не объясняет моего состояния.
— Смею предположить, что сейчас твоё тело и разум разобщены. Твой разум и опыт старше тела, которому в этом возрасте свойственны всякие безумства и порывы. Понимаешь, о чём я говорю?
— Кажется понимаю. В моём теле сейчас бушуют юные гормоны — это телесные вещества, которые изменяются с возрастом. А мой разум давно пережил все эти бурления и не понимает, что творится с телом.
— Вот именно! Но сейчас, когда твой разум знает, что происходит, опыт должен подсказать выход, — маг улыбнулся.
— А как же душа, мэтр? Она же тоже старше тела.
— О, души всех разумных гораздо старше их тел и разума и в тоже время — гораздо моложе. Душа всегда юна и прекрасна. Не беспокойся за неё. Если богам будет угодно, ты встретишь того, кого полюбит твоя душа. И произойдёт это совершенно вне зависимости от разума и твоего печального опыта. Главное, вовремя это понять.
Вооружившись мудростью мэтра Фарна я решила обуздать свои гормоны. Способ в моём положении был только один — спорт. Понятно, что фитнес-клубов и бассейнов здесь нет, однако имеются лошади и море. Поболтав со своими работниками, я выяснила, что за Южными воротами есть нечто вроде ипподрома, где происходят скачки, которыми увлекаются многие столичные жители. Место это называется Ристан. При Ристане есть конюшни и разумные, которые обучают желающих и дают лошадок напрокат. Это мне подходило идеально и через несколько дней, изменив свой рабочий график так, чтобы у меня появилось время на тренировки, я отправилась к лошадкам.
Ристан — это огромная арена с беговыми песчаными дорожками, окружённая амфитеатром, где есть и простые сиденья для народа и закрытые ложи для высокородных. К этому сооружению пристроены конюшни, а рядом раскинулись поля для выгула. А ещё, в паре километров там плещется море и виднеется узкая песчаная полоска. Это было очень красиво — пасущиеся лошади, трава, песок, бирюзовое море и бескрайнее синее небо.
Насмотревшись, я отправилась в ближайшую конюшню. Там, побеседовав с несколькими местными разумными, я нашла ментора (тренера) для начинающих наездников. Это был высокий, широкоплечий, гибкий орк, весь затянутый в кожу и разукрашенный татуировками. Виски его были выбриты, а густые и толстые волосы, похожие на лошадиную гриву, стянуты на макушке в забавный хвост. Впрочем, впечатления весельчака этот разумный не производил от слова "совсем". Уж больно строгим, я бы даже сказала, суровым, было выражение его скуластого, довольно красивого лица. А небольшие клыки, иногда мелькавшие под верхней губой, так и вовсе, настраивали собеседников на серьёзный лад.
Начинать занятия в этот же день я не планировала — я хотела пока договориться о времени и оплате, ну и просто посмотреть, как учатся другие. Этих других я насчитала восемь человек — все они были совсем детьми и явно из аристократических семей (кто бы ещё стал выбрасывать бешеные деньги на такое обучение (?)). И мальчики, и девочки, сидевшие на лошадях, были в особых костюмах, состоящих из высоких сапог, узких брюк и коротких курток. Волосы у всех туго стянуты в косы, а лица крайне сосредоточены — видимо, у этого ментора не забалуешь. Полюбовавшись на занятие, я стала мечтать о том, что когда-нибудь я тоже смогу вот так — изящно и небрежно управлять лошадкой одним движением коленей.