— Больно не будет, — сказал он успокаивающим тоном, заметив, как я с опаской разглядываю магический предмет.
— Скажите, гер, долго ли я должна так сидеть?
— Триста ударов сердца, а чтоб не ошибиться, я поставлю здесь, специальный измеритель времени, — ректор водрузил на стол маленькие песочные часы, — как только упадёт последняя песчинка, руку можно снимать с артефакта, но не ранее.
Я согласно кивнула и положила руку в углубление. Пару минут я не чувствовала ничего, а может просто переключила внимание и не поняла, что именно я ощущаю, потому что в этот момент кто-то стал открывать дверь. Ректор удивлённо приподнял брови и встал с кресла: "Таша, там кто-то пришёл, — сказал он спокойно, — я выйду, посмотрю, а ты продолжай, не отвлекайся". И я больше не отвлекалась, потому что в это время я начала чувствовать, как шар под моей рукой стал охлаждаться и вскоре достиг такой температуры, что мне казалось будто моя рука находится в холодном огне. Я не могу по другому описать свои ощущения — это был именно холодный огонь. Потом, к температуре присоединился цвет — шар стал менять окраску. Он уже не был матовым, он менялся. Я смотрела на него, как заворожённая и совершенно не обращала внимания на шум за дверью. А ведь там кричал ректор: "Всё! Моё терпение закончилось! Всех выгоню! И плевать на то, что вы выпускной курс, и на то, кто ваши родители, плевать! Ни один из вас не получит знака мага! Доложу королю! В узилище сгниёте!"
Шар под моей рукой, наконец определился с цветом и стал тёмно-синим, как небо поздним вечерам. Для полноты картины он ещё и яркие пятнышки в эту синюю тьму подпустил, и сходство со звёздным небом стало окончательным. Давно упала в часах последняя песчинка, а гер Лагэн всё не приходил и не приходил. Я боялась отнять руку, чтобы не испортить результат теста, и держать боялась, потому что она совсем заледенела. Не могу точно сказать сколько времени я так просидела — сорок минут или больше, но когда наконец появился ректор я была на грани истерики и громко причитала, причём по-русски: "Ой, мамочки! Ой, да что же это за такое!"
Гер Лагэн, ворвался в хранилище в весьма взъерошенном состоянии, без слов было понятно, что человек в гневе: "Это невыносимо, — бормотал он, — надо же додуматься, заставить нежить снимать ловушки!" Сначала он совершенно не обратил внимания ни на шар, ни на меня, а когда понял, что именно он видит, то умудрился совершить несколько противоречащих друг другу действий. Он, то кидался ко мне, то почти прижимал своё лицо к шару, то взмахивал руками и отбегал на несколько метров и уже оттуда рассматривал нас с шаром, как некую картину.
— Гер Лагэн, — проговорила я отчего-то тоненьким голосом, — можно я уже сниму руку, а то, кажется, она скоро отмёрзнет.
— Тебе холодно? Тебе шар кажется ледяным? — вместо разрешения расстаться с шаром, он забросал меня вопросами.
— Да, он очень холодный, — я немного подумала, — он как холодный огонь. Я руки уже не чувствую. Так можно её убрать?
— Да, да, конечно, прости меня. Тут такое событие, а эти дикари чуть не помешали нам! — ректор смотрел на меня, как голодный смотрит на последний кусочек хлеба.
Я поёжилась:
— Гер, не могли бы Вы объяснить, что обозначает этот холод и этот цвет? У меня что, есть магия? А если есть, то какая? — теперь уже я забрасывала его вопросами.
Он задумался:
— Знаешь, Таша, я считаю, что мы должны поговорить втроём: я, ты и мэтр Фарн. Не зря этот старый пройдоха уговорил меня проверить тебя вне дня открытых дверей. Что-то он такое знал или подозревал. Поэтому, мы сейчас выберемся из хранилища и поедем в твою кофейню — так будет и безопаснее, и надёжнее. Есть у тебя там укромный уголок, чтобы мы никому глаза не мозолили?
Я удивлённо кивнула. Интересно, что за тайны мадридского двора тут разводят эти типы?
До дома мы добрались в экипаже ректора. По дороге он рта мне не позволил раскрыть, приказав молчать красноречивым жестом. Я впечатлилась такими мерами безопасности и, войдя в кафе, предложила геру Лагэну сначала пройти в читальный уголок, чтобы не вызывать удивление у персонала и посетителей необычным поведением. Он согласно мигнул и как ни в чём ни бывало, расположился в своём любимом кресле, сказав подать ему глинтвейн. Я же поднялась наверх, быстро переоделась в свою повседневную одежду и тихонько позвала мэтра. Он появился мгновенно и с жадным любопытством уставился на меня: