— Ну почему, я люблю и наряды, и украшения, но заниматься ими я предпочитаю в соответствующем настроении.
— А разве у женщин не всегда такое настроение?
Я засмеялась:
— У меня — далеко не всегда, как у других — не знаю.
Тор делано вздохнул:
— Ни у кого в мире нет такой женщины! Я горд!
— Это точно — ни у кого, — согласилась я, — вот научусь ходить порталами и у вас не будет.
"Ой! Это я чего ляпнула!?" — испугалась я, а Тор испытующе заглянул мне в глаза:
— Вы так не хотите быть под протекторатом?
— Не в этом дело, — попыталась объяснить я, — я не говорю о такой эфемерной вещи, как свобода — Вы и сами понимаете, что я её лишена. Но жить в обществе и быть свободным от его правил нельзя, поэтому я готова смириться с определёнными ограничениями.
— Тогда в чём дело, Наталия? — он пытливо смотрел на меня.
— Может мои слова покажутся Вам глупыми, но я попробую. Ректор говорил, что я такая одна, что мой дар пока уникален. Что это означает в обозримой перспективе? Ну смогу я построить порталы туда, куда захочет корона. Со временем, смогу проводить с собой всё большее количество людей — не огромное, конечно, но сколько смогу держать портал. И что дальше? Возможно Вы придумаете ещё что-то, но это будет таким мелким, что ли, недостойным уникальности моего дара (не подумайте, что я важничаю — дар это дар, а я совсем отдельно). Если смотреть на фактор моих способностей в межгосударственных делах, то в сегодняшней политике короны он может сработать раз, или два, или три, а потом меня или убьют, или украдут. А если это не удастся, то будут конфликты и претензии от соседей, так почему бы не изменить политику и по-другому не стать самым богатым и авторитетным королевством?
Тор смотрел на меня уже заинтересовано, и я поняла, что он тоже думал о вероятной недолговечности моего использования
— И как Вы предлагаете изменить политику?
— Вот Вы, Тор, когда настраивали на меня входные артефакты, рассказали, что заклинание для них создавали два мага — человек и гном. Каждый из них был силён в чём-то определённом — они были разнорасовой командой, плод труда которой работает до сих пор. А главное — люди не могут создавать столь прочные и долговечные основы для артефактов, как это делают гномы, потому что гномам, как никому, подвластна магия камней. Представьте мир, в котором будут созданы постоянно действующие портальные артефакты? Например, во дворце будет установлен постоянный портал, из которого можно шагать в любое место, где есть такой же.
Глаза моего собеседника заблестели от вероятных перспектив.
— Это, конечно, прекрасная идея, но это — война. На нас с гномами поднимутся все.
— Да почему война? Вот была бы я королём, то сделала бы так: пригласила бы к себе всех властителей континента и сказала бы им, что у меня есть портальщик — единственный в мире. И предложила бы сформировать межгосударственную группу из самых лучших магов нужного профиля, чтобы создать континентальную портальную сеть. Представьте себе порталы, соединяющие все столицы. Как Вам такая постановка вопроса?
Тор сосредоточенно нахмурился:
— Я должен поговорить с королём, потому что Вы правы — как только мелькнёт слух о порталах, так очень быстро закончится та, относительно мирная жизнь, что у нас есть сейчас.
Остальную часть дороги мы просто молчали, думая каждый о своём, а потом я задремала, очнувшись только от лёгкого поцелуя в висок и обнаружив, что полулежу в объятьях Тора.
— Мы приехали? — спросила я тихо, вдыхая запах его кожи.
— Да, — также тихо ответил он, уткнувшись носом в мои волосы.
Я прислушалась к себе — не было смущения от того, что мы так близко — было тепло и уютно. Он аккуратно помог мне сесть ровно и поправил сползший капюшон."Пойдём?" — спросил он. "Пойдём" — ответила я. А утром вновь началась учёба.
Те лекции по пространственной магии, что читал мне Тор, каким-то удивительным образом перекликались с представлениями земных фантастов о портальных перемещениях и осознание того, что в этом мире порталы вовсе не выдумка, заставляло меня тщательно искать различия в пространственных теориях двух миров. Я изводила Тора вопросами, отказываясь принимать на веру некоторые постулаты и практически всегда, лекции превращались в споры, когда мы с горящими глазами, доказывали друг другу собственную правоту. Часто это заканчивалось общим хохотом, над какой-либо оговоркой или рискованной шуткой. Это были лучшие часы в моей тогдашней жизни, хотя и ректор очень интересно давал свои темы, но с ним были чётко установлены отношения: учитель-ученик.