Рик увлекся беседой с соседом по столу, и я заскучала. Я ковыряла вилкой поджаренный картофель, когда почувствовала тычок в бок. Соседка – круглолицая девушка лет двадцати – подмигнула мне.
— Леди Морей? — уточнила она и, получив в ответ кивок, защебетала: — Ах, какая удача, что мы сидим рядом. Я столько о вас слышала.
Я прикрыла глаза, желая одного – провалиться под землю, да так глубоко, чтобы никогда оттуда не выбраться. Воображаю все те слухи, которые ходят обо мне по Кингроссу.
— Говорят, у вас волосы под цвет меда, — девушка, не церемонясь, дернула меня за выбившийся из-под сетки локон. — И, правда, как мед.
— Мы не представлены, — я поджала губы.
— Ой, совсем забыла. Привыкла, что меня здесь все знают. Леди Бертрэйд дочь мормэра Бьюкена. Можно просто Берта.
Я удивленно вскинула брови. Вот так знакомство – передо мной сидела племянница самого лэрда. Рик назвал мне наиболее значимые фамилии. Мормэр Бьюкен – двоюродный брат лэрда и третий в Абердине по важности человек.
— Для меня честь познакомиться с вами, — склонила я голову.
— Бросьте, — махнула рукой Берта. — Здесь все свои.
Девушка оказалась интересной собеседницей. Она знала все и обо всех. За каких-то полчаса я была введена в курс местных сплетен: кто с кем спит, на чьи земли зарится, какое назначение получит по весне. Не человек, а сундук с информацией.
— А леди Мелания? — припомнила я имя, услышанное от золовки.
— Что с ней? — спросила Берта с набитым ртом.
— Я слышала, она.., — я замялась, подбирая слова. Не хотелось оскорбить незнакомую леди.
— Была амантой лэрда? — закончила за меня Берта.
— Кем?
— Любовницей, если по-простому. Здесь это называется аманта. Вроде как таинственное, старинное слово, а главное не такое обидное, — подмигнула девушка.
— Так была? — мной овладело любопытство.
— О да. Я тогда под стол пешком ходила, мало что помню. Знаю только, что первенца леди Мелания понесла от лэрда. Семья постаралась, чтобы отцовство нельзя было оспорить. Буквально через час после свадьбы ее муж отправился в родовой замок, якобы готовить его к приезду молодой жены, а отец Мелании в это время позаботился о том, чтобы лэрд обратил внимание на девушку. В общем, она досталась лэрду девственницей, и долгое время была только с ним. Вплоть до рождения сына. Эту историю здесь каждый слышал.
— Но как же ее муж?
— Муж в накладе не остался, как и вся семья, — ответила Берта. — Он ведь кем был – мелким таном. Отец Мелании его специально в мужья дочери выбрал, чтобы не роптал, пока жена с другим спит. А сейчас он – мормэр, уважаемый человек. Лэрд ему земли и титул пожаловал, да еще казначеем назначил. Теперь он всегда при дворе, а заодно с ним жена и сын.
— Какая-то торговля дочерью и женой получается, — нахмурилась я. — Выгодно продал, получил прибыль.
— Никто ее не принуждал. Теперь леди Мелания спит и видит, как бы лэрд сына признал, — Берта понизила голос до трагического шепота: — Лэйди Кэйталин – супруга лэрда – бесплодна.
Я скосила глаза на женщину рядом с лэрдом. Все-таки жена. Несчастная, она, должно быть, ужасно страдает с таким-то мужем.
— Браку уже шестнадцать лет, — между тем, рассказывала Берта. — И ничего. Даже беременности не было. Говорят, это оттого, что ее слишком молодой замуж выдали. Но ее отец торопился место застолбить. Желающих-то отдать дочь за лэрда было хоть отбавляй. А теперь болтают, что брак на грани расторжения, и лэйди отправится в монастырь. Абердину нужен наследник. Мормэры шепчут: лэрд выбирает новую жену. Леди Мелания, наверное, локти кусает. Ей-то лэйди не стать. Разве что мужа на тот свет выпроводит, — задумчиво добавила Берта.
Я слушала и запоминала. Если мне предстоит жить в Кингроссе какое-то время, надо ориентироваться в местных интригах. По словам Берты, леди Мелания последние лет десять не делила с лэрдом постель, но по-прежнему считалась второй по статусу женщиной в Абердине. Лэрд до сих пор к ней прислушивался.
— Держись от нее подальше, — посоветовала новая знакомая. — Она еще та змея.
— Покажи мне ее, — попросила я.
Берта повернула голову и чуть выставила вперед подбородок, указывая на женщину, сидящую неподалеку от лэрда. На вид ей было около тридцати. Бывшая аманта все еще была хороша собой: блестящие каштановые кудри обрамляли треугольное лицо, пухлые губы, словно нарочно созданы для поцелуев, а стройная фигура могла принадлежать и девушке. Единственное, что мне категорически не понравилось – глаза. Взгляд у леди Мелании был острый как наконечник пики.