– Значит, между графиней и сыном герцога зародилась любовь… – холодно произнес Льюрес. – Еще и король к ней в гости захаживает… – пальцы целителя медленно сжались в кулак, а глаза заволокло пеленой неописуемой ярости.
Лекарь пребывал в бешенстве от услышанного, ведь уже какую неделю задуманное им осыпалось пеплом.
А как все хорошо и удачно шло на протяжении достаточно долгого времени. Ему без труда удалось отыскать сговорчивую родственницу ненавистного графа, с легкостью добиваясь от нее сотрудничества.
Алчная баба, стоило озвучить сумму за ее труды и пообещать, что поместье она заберет себе, мгновенно согласилась стать марионеткой, выполняя все, что бы лекарь ей не говорил.
Пустоголовая Оленсия со своей дочерью Дионой опоила ядом бабку юной графини, превращая ту в недееспособную. Каждую ночь она продолжала травить старуху, становясь во главе этого семейства, отчего жизнь Роланы Мэй Лин превратилась в самый настоящий ад.
Тетка с дочерью издевались над ней, били, мучили и морили голодом, обращаясь словно с прокаженным отбросом. А потом и вовсе должны были выдать замуж за урода, тем самым окончательно ее добивая морально, но тут что-то пошло не так. Будто кто-то свыше вмешался и дал графине мозгов с силами, отчего та начала оказывать сопротивление, а затем и вовсе порушила все планы целителя.
Льюрес был несказанно удивлен, когда к нему примчалась служанка, прося как можно скорее приехать и осмотреть бабку.
Естественно он отправился и сделал все, как и полагается, даже больше, чем нужно.
Стоило ему увидеть порошок из лепестков крапивника, который самолично готовил, а потом и саму старуху в добром здравии, как в его голове зашевелились шестеренки, создавая моментальный дальнейший план действий.
Целителю нужно было как-то изъять этот порошок, причем весь. Он понимал, что, если не забрать яд полностью, графиня самолично может направиться с ним в королевское бюро расследований и тогда дерьма разгребать придется уже в разы больше. Льюрес знал, Ролана не отдаст ему все. Но тут удача широко улыбнулась, и он столкнулся со стражниками в самом поместье Верейн, с которыми имел общие противозаконные дела.
Лекарь подтвердил обвинения графини, забрал из дома пустоголовых тетку и ее дочь, как и хотел, изъял весь порошок лепестков крапивника, правда пришлось временно запрятать безмозглых баб за решетку, чтобы были свидетели, что они там сидели. Затем, опять же благодаря связям, вытащил Оленсию и Диону, придерживая их пока возле себя.
Целитель жаждал отмщения. Жаждал видеть, как единственная дочь подохнувшего графа, которого уже сожрали черви, мучается и страдает, желая отправиться вслед за своим отцом.
Льюрес пообещал на могиле своего сына, что превратит жизнь Роланы Мэй Лин в ад, ведь из-за ее отца, который совершил героический поступок, спасая короля, погиб его единственный ребенок.
Лекарь до сих пор помнил, как умолял Лерея не браться за заказ иностранного нанимателя, желающего лишить монарха жизни, но тот был слишком упертым и самоуверенным. Хотя было с чего, ведь парень считался лучшим среди наемников тайной гильдии.
Если бы не граф, если бы не его желание выслужиться, то сын целителя смог бы отправить короля на тот свет и спокойно скрыться. Вот только монарх, когда понял, что случилось, организовано поднял всех стражей на уши и они смогли скрутить Лерея…
Лекарю оставалось догадываться, через какие муки прошел его ребенок, ведь без пыток не обошлось.
Его привезли на центральную площадь едва живого, а затем приговорили стрелой у всех на глазах, тем самым показывая, что будет с каждым, кто осмелится причинить вред королю.
– Какие будут распоряжения? – спросил Сойер, специально подосланный в поместье Верейн.
– Она надеется, что ее ждет долгая и счастливая жизнь? – раздраженно рыкнул лекарь Льюрес. – Очень в этом сомневаюсь! Я не позволю! Пусть считает, что это временная передышка перед окончательным падением в бездну! Я превращу ее жизнь в ад! В вечную агонию! – глаза мужчины озлобленно сузились. – Вот! Держи! – он вытащил из кармана небольшой свернутый бумажный конверт. – Отрави пса! Пусть подохнет у нее на глазах!
Сойер молчаливо забрал яд, смиренно кивая.
– Я так понимаю, что помолвка двух голубков не за горами, – лекарь откинулся в кресле, гневно стискивая зубы. – Что ж, оповести, как станет известны дата и место, когда они решатся объявить об этом миру. Уверен, – на мужских губах растянулась зловещая улыбка, – они запомнят этот день навсегда! Я обещал своему мальчику, что раздавлю дочь графа, из-за которого он погиб! И я сдержу обещание!