Присмотримся, однако, к тому, как практически применяется понятие «уклад». Обычно это понятие вводится, во-первых, в тех случаях, когда речь идет о незавершенной общественной формации: в ее недрах сохраняются в виде укладов пережитки предшествующей формации; со временем эти уклады-пережитки будут «переварены» победившей формацией, включатся в нее, либо исчезнут. Во-вторых, понятие «уклад» оказывается нужным тогда, когда имеется в виду разложение господствующей формации: в ней подспудно зреют ростки будущей формации, и, недоразвившись пока до степени «формационной», не определяя еще общественной жизни полностью или хотя бы в главных ее проявлениях, они представляют собой «уклад». В любом случае понятие «уклад» связывается с понятием перехода от одной общественной формации к другой. Победившая же формация представляет собой более или менее однородное целое, существует как бы в «чистом виде». От такого понимания не свободна даже интересная статья Г.А. Меликишвили «К вопросу о характере древнейших классовых обществ»[3], в которой подчеркивается значение многоукладности в истории социальных образований Древнего Востока.
Неправомерный, прямолинейный переход от абстрактно-логического уровня рассмотрения истории к конкретноисторическому уровню ее анализа ведет к своего рода «выпрямлению» исторического процесса. Но ведь установленная К. Марксом общая последовательность общественно-экономических формаций фиксирует лишь основные этапы развития человечества во всемирноисторическом плане, выделяя в истории ведущие на разных ее этапах доминанты (К. Маркс писал, что азиатский, античный, феодальный и буржуазный способы производства «в общих чертах» «можно обозначить, как прогрессивные эпохи экономической общественной формации»[4]). Конкретное же развитие определенных народов либо регионов в те или иные периоды именно поэтому может не соответствовать этой общей схеме — оно должно быть изучено на ином уровне теории и с гораздо меньшей степенью абстрагирования от индивидуальных проявлений исторического процесса.
К. Маркс и Ф. Энгельс, обсуждая роль абстракции в познании истории и критикуя спекулятивный подход к ней, подчеркивали: «Абстракции эти сами по себе, в отрыве от реальной истории, не имеют ровно никакой ценности. Они могут пригодиться лишь для того, чтобы облегчить упорядочение исторического материала, наметить последовательность отдельных его слоев. Но, в отличие от философии, эти абстракции отнюдь не дают рецепта или схемы, под которые можно подогнать исторические эпохи. Наоборот, трудности только тогда и начинаются, когда приступают к рассмотрению и упорядочению материала — относится ли он к минувшей эпохе или к современности, — когда принимаются за его действительное изображение»[5]. В противоположность умозрительным, идеалистическим философским абстракциям К. Маркс и Ф. Энгельс отводят наиболее общим результатам исторического развития служебную роль, у них нет самостоятельного бытия: «…наше понимание истории, — писал Энгельс К. Шмидту 5 августа 1890 г.,- есть прежде всего руководство к изучению, а не рычаг для конструирования на манер гегельянства»[6].
Различие предмета и методов таких наук, как исторический материализм и история, требует и различного подхода к построению и истолкованию общих понятий, которыми они пользуются.
При сравнении различных антагонистических формаций мы сталкиваемся со следующим явлением. Капитализм представляет собой высший тип классовой общественноэкономической формации, наиболее развитую и зрелую форму отношений, строящихся на частной собственности на средства производства и эксплуатации трудящихся. Вместе с тем признаки этой общественной системы оказываются наиболее универсальными в том смысле, что везде, где мы находим капитализм, мы обнаруживаем в конечном счете комплекс одних и тех же повторяющихся признаков, сколь бы ни были велики их местные вариации. Исключительное разнообразие типов социальных отношений, имевших преимущественно личностный характер, которое наблюдается в предшествующую эпоху, капитализм подчиняет одному преобладающему типу — отношениям вещным, отношениям товаровладельцев и товаропроизводителей. Поэтому и общетеоретический анализ капитализма и установление его основных законов раскрывают сущность самых различных конкретных обществ, вставших на путь буржуазного развития.
Докапиталистические классовые общества унифицированы несравненно меньше. В настоящее время некоторые ученые склонны видеть в античных обществах Греции и Рима скорее исключительное явление, нежели общеобязательный этап развития древнего мира[7]. Не менее глубоко различаются между собой и феодальные общества в разных странах мира. Гетерогенность социальных форм в древности и в Средние века необычайно велика, и подведение всех известных нам древних обществ под однозначное определение рабовладельческого общества либо отнесение всех средневековых обществ к феодальному типу сопряжено с непреодолимыми трудностями, которые все возрастают по мере углубления и уточнения исторических знаний.
3
7
См.: