Вчера весь наш мирный уклад жизни в замке перевернулся вверх тормашками. Слуги украдкой смахивают слезы, воины ходят с каменными лицами, все придворные дамы втайне готовят траурные повязки. Дворовой люд гудит, как осиный встревоженный рой.
К нам приехали послы короля Арсенболла. Не с дружеским соседским визитом, не с торговым соглашением, не с предложением руки королевской дочери. Король-людоед, король-убийца, как его прозвали соседи, прислал нам вызов.
Есть у нас такой миленький обычай: вместо многолюдных и кровавых сражений два повелителя устраивают смертельный поединок. Ровно час и одну минуту сражаются короли, и если никто из них не убил другого, бой продолжится на следующий день. Опять один час и одна минута. Столько дней, сколько необходимо одному из них, чтобы сдаться или умереть.
Ой, смешно. Двадцатилетний принц, мой ровесник, против тридцатипятилетнего Арсенболла. Хрупкий юноша, еще не успевший войти в полную силу, против гиганта-богатыря, прирожденного воина и кровожадного убийцы.
Вообще-то говоря, раньше Арсенболл не был нашим соседом. Наше маленькое королевство граничило с владениями герцогов Бьянко, королевством Розингов и халифатом Рустамата. Это раньше.
Не зря Арсенболла прозвали жестоким убийцей. Теперь с трех сторон нас окружают его обширные земли. Откажись Ханри от боя, ничего не изменится. Вражеское войско разорвет и проглотит наше, как тигр зайца. Как орел крапивника. Не останется даже перышка.
Так или иначе, наш король обречен. Это ясно даже последнему поваренку на кухне. Я не кричу, не плачу, хотя очень хочется, я хожу по кругу и мучительно думаю, думаю, думаю... Нет безвыходных положений, есть только безмозглые придворные петухи и расфуфыренные курицы, неспособные решить простейшие задачи. Я не могу, не хочу позволить убить моего короля. НЕ. ИМЕЮ. ПРАВА. Так что думай, голова, геннин1 куплю.
Кажется, один вариант наклёвывается. Это будет непросто, но если я приложу все усилия, шанс есть.
Отец нашего повелителя, король Станислав, призвал меня глубокой ночью, прислав своего личного слугу. Его величество говорил много и высокопарно, я даже невольно заслушалась, рассеянно глядя на его шитый серебром черный бархатный камзол. Мне вот бархатный костюм носить не положено. И так долго и гладко чесать языком не могу, устаю и запинаюсь. Не получается настолько благолепно давить на чью-то сознательность или совесть, будто на больной мозоль, здесь особый талант нужен.
Зато король… он проникновенно и высокопарно говорил о долге, чести и моих обязанностях. Говорил и жадно заглядывал мне в лицо голодными глазами, полными надежды, будто у меня в руках последний кусок хлеба и я просто обязана его королю отдать. Хотя речь шла не о хлебе, отнюдь.
После долгого промывания моих ничтожных мозгов и в завершение длительной моральной подготовки мне вручили приказ.
Зря Станислав так беспокоился, мог бы и не тратить совершенно напрасно свое и мое время. Я бы сделала то, что он пожелал, по велению души и без его приказа. Дорожная сума, аккуратно собранная, еще с вечера надежно припрятана за сундуком. Я придумала этот план раньше. Пока я жива, мой король не умрет. Невинная дева - тяжелая работа, эту истину я усвоила с самого начала. Не в том дело: и последняя служанка-замарашка сделает все, чтобы спасти любимого мужчину. А если твой любимый по несчастному стечению злых обстоятельств сам король - о-о-о! - тогда плата повыше. Это "всё" включает в себя многое, иногда больше, чем жизнь или честь.
Я шла пыльной столбовой дорогой в пестром наряде ромов - синяя юбка в крупных желтых розах, блузка цвета пламени, в ушах призывно позвякивали узорчатые золотые серьги размером с ладонь (самое удивительное, цыганок обычно никогда не грабят - сглаза боятся, что ли?). На губах, словно рана, ярко-красная помада. Изящный профиль, вьющиеся кудри цвета воронова крыла и угольно-черные глаза (за которые в детстве кузины бессовестно дразнили меня, крича, что глаза немытые). Немного орехового крема, втертого в белую кожу, мониста на шее, пара лент в волосах и разбитые сандалии - и вот уже перед вами смуглая цыганка, жительница кочевых шатров. Недаром на каждом маскараде сестрицы с радостью обряжали меня в костюм цыганки, вот и пригодилось. Не пришлось грабить кого-то из наших дам или срочно импровизировать, все нашлось. Дочь кочевников должна быть весела, вот я и веселилась. Лихорадочной, истерической веселостью курительницы южной травы. Извините, радость такая, какая есть, другой не накопила.
Долго тащиться по пыльному тракту, изнывая от дневной жары, не пришлось. Меня украли почти сразу, у самой границы. Конные стражники восторженно щелкали языками, прикидывая размеры королевского вознаграждения. Во всех десяти королевствах каждая собака знает, что Арсенболл любит цыганок. Только низких, грязных румны вместо изысканных благородных дам. Потому что король Арсенболл - не наследный король, а бастард-захватчик. Помесной цыган.