Последние годы существования Большой Ногайской Орды застал немецкий ученый и путешественник Адам Олеарий (Эльшлегер, 1603–1671), посетивший Россию в составе шлезвиг-гольштейнского посольства в Москву в 1633–1634 гг. и в Персию в 1635–1639 гг. Его «Vermehrte Moscovitische und Persianische Reisebeschreibung (Описание путешествия в Московию и Персию) снабжено многочисленными ссылками на Герберштейна и Петрея, но в целом основывается на собственных наблюдениях. Олеарий останавливался в Астрахани и разузнал, как и чем живут окрестные кочевники, как они ладят с воеводами и с калмыками; однако, подобно Какашу с Тектандером, путал ногаев с астраханскими татарами (Олеарий 1906).
Чуть ли не весь мир объездил голландский корабельщик Ян Янсен Стрейс (1630–1694), а в 1668–1673 гг. странствовал по России, повторяя маршрут Олеария. Хотя он и сам неплохо владел пером, в ногайских сюжетах его «Drie aanmerkellijke en seer rampspoedige Reisen» (Три достопамятных и исполненных превратностей путешествия) целиком основываются на труде Олеария (Стрейс 1935).
Те иноземцы, что подвизались на царской службе, были, конечно, более осведомлены о степных делах. Однако в их сочинениях основной упор делался на внутрироссийские проблемы, и данных о ногаях по сравнению с отчетами и воспоминаниями заезжих послов и купцов там очень немного. В 1564 г. в русский плен попали лифляндцы Иоганн Таубе и Элерт Крузе. Иван IV определил их на дипломатическое поприще. Они честно служили в Посольском приказе несколько лет, пока в 1571 г. не сбежали в Польшу. Для короля Сигизмунда II Таубе и Крузе сочинили донесение о своем пребывании в плену. Среди прочих сведений о России и окрестных народах они несколько раз упоминают о ногаях, рисуя их образ жизни, занятия, быт. Знали соавторы и о жестокой распре в Орде (хотя думали, что она разразилась после смерти бия Исмаила, а не при его «вокняжении»). Похожим образом сложилась судьба вестфальского авантюриста Генриха фон Штадена (род. в 1542 г.); впрочем, он явился на Русь добровольно. Царь взял его в опричники и привлекал к участию в карательных экспедициях второй половины 1560-х годов. В 1576 г. Штаден уехал в Германию и принялся за разработку различных проектов и трактатов на основе своего русского опыта. Наиболее значительным по объему оказалось «Moscoviter Land und Regierung Beschriben» (Описание страны и правления московитов). Там упоминаются, в частности, ногайская торговля лошадьми в России, сотрудничество Крыма с заволжской Ордой в войнах с Московией (Штаден 1925).
Долгие годы обретался на Руси Жан Маржерет (1550-е — не ранее 1618). Сперва он возглавлял военный отряд при Борисе Годунове, затем стал начальником телохранителей Лжедмитрия I, позднее начал служить второму «Вору» в Тушине и в конце концов уехал в родную Францию. Там в 1607 г. он издал «Estât de l'Empir de Russie et Grand Duché de Moscovie» (Состояние Российской державы и Великого княжества Московского). Трудно было бы ожидать от человека с его кругозором интереса к подробностям и деталям внешней политики. Ногаи интересовали французского служаку лишь в связи с превосходными качествами их скакунов, импортируемых в Московию (Маржерет 1982).
За внутренним состоянием Московского государства наблюдали европейские политики, чувствовавшие, что на востоке Европы появляется новая мощная держава. Первоначально они с трудом отличали Русь, недавнюю ордынскую данницу, от татарских ханств. Следы такого восприятия сохранились — и сказались на качестве информации— в «Tractatus de duabus Sarmatis Asiana et Europiana et de contends in eis» (Трактат о двух Сарматиях, Азиатской и Европейской, и о находящемся в них) польского государственного деятеля, медика и историка Матвея Меховского (1457–1523). Впервые трактат был издан в 1517 г. Автор обнаруживает удивительную осведомленность о событиях одного из самых темных периодов ногайской истории — пребывании Мангытского юрта в составе ханства кочевых узбеков Абу-л-Хайра и разрыве правителей Юрта с Абу-л-Хайром. Именно приведенная Матвеем Меховским относительная дата последнего события («лет за семьдесят до нынешнего 1517 года») для многих исследователей служит основанием отсчитывать образование самостоятельной Ногайской Орды с 1447 г. (Меховский 1936)[31].
Итальянский историк Павел Иовий Новокомский (1483–1552) жил еще дальше от России и знания о ней почерпнул от толмача русского посольства к папе Клименту VII Дмитрия Герасимова (1525 г.). В том же году вышла в свет книга Иовия «De legatione Basilii magni principis Moscoviae ad Gementem VII pontificem maximum liber» (Книга о посольстве великого князя Московского Василия к папе VII). Герасимов вкратце поведал собеседнику о расселении ногайских улусов и порядке управления в них (Иовий 1908).
31
Сочинение Матвея Меховского было, очевидно, первым источником, познакомившим широкий круг европейских читателей с ногаями. Хотя в польско-крымской дипломатической переписке они фигурировали гораздо раньше.