Это племя входило в улус Бартан-бахадура и Есугэй-бахадура, деда и отца Чингисхана. По смерти Есугэя половина их оставила семью своего покойного правителя и откочевала. Оставшихся мангутов возглавил нойон Куилдар. Во время борьбы Чингисхана за всемонгольский трон они верно служили ему. Куилдар не раз проявлял героизм в сражениях, хан очень ценил его и даже побратался с ним. Глава мангутов просил Чингисхана, чтобы тот позаботился о его детях в случае его гибели. Когда нойон действительно погиб, Чингисхан выполнил просьбу побратима и назначил особый «сиротский налог» в пользу потомков Куилдара (Лубсан 1973, с. 104, 143, 150, 154; Рашид ад-Дин 1952а, с. 184, 185; Рашид ад-Дин 19526, с. 125; 272; Erten-ü 1937, р. 76, 130, 139, 146). Впоследствии сын Куилдара возглавил «тысячу» мангутов во время войны в Северном Китае (Рашид ад-Дин 19526, с. 179, 272).
Другой мангут, Дохолху, занял при Чингисхане и позднее при Угэдэе придворный пост чэрби и командовал тысячей гвардейцев-тургаутов (Лубсан 1973, с. 159; Erten-ü 1937, р 153). Мангута Джэдай-нойона Чингисхан числил среди своих самых верных сподвижников, «слуг усердных, даровитых, ловких стрелков, заводных коней, ловчих птиц на руке и охотничьих псов, притороченных к седлу». После смерти основателя Монгольской империи Джэдай постоянно находился в Монголии, при ставке младшего сына Чингиса — Толуя (Рашид ад-Дин 1952а, с. 185; Рашид ад-Дин 19526, с. 264, 278).
Отколовшиеся же мангуты были разгромлены Чингисханом, а оставшиеся отданы в подчинение роду Джэдая.
Названные выше официальные хроники не отразили переселения мангутов в Дешт-и Кипчак, где позднее сформировался Мангытский юрт. В перечнях племен, выделенных Чингисханом в удел (улус) старшим сыновьям — Джучи и Чагатаю, а также тех, что позднее распределялись между уделами Джучидов и Чагатаидов, мангуты не упоминались (см., например: Кляшторный, Султанов 2000, с. 207, 208; Рашид ад-Дин 19526, с. 274, 275). Поэтому рискованно утверждать, подобно Л.Н. Гумилеву и В.Л. Егорову, будто они изначально были включены в Улус Джучи (Гумилев 1989, с. 535, 586; Егоров 1993, с. 535). Равным образом не вызывают доверия и догадки о переселении Чингисханом этого племени как своих «наследственных подданных», да еще за поддержку враждебных ханов, то ли к Каспию, то ли в Мавераннахр (Вамбери 1873, с. 116; Поноженко 1987, с. 33, 34; Фишер 1774, с. 192). Топонимы, связанные с мангытами, действительно встречаются в Средней Азии (см.: Мурзаев 1996, с. 184), но это скорее можно объяснить участием тюрок-мангытов в узбекских миграциях рубежа XV–XVI вв. Однако мангыты — это не монголы-мангуты, хотя какая-то связь между ними в общем просматривается: в позднем средневековье монгольские народы называли ногаев мангутами (Батур-Убуши-Тюмен 1969, с. 37; Габан-Шараб 1969, с. 57; Златкин 1983, с. 229).
Основная масса мангутов оставалась в Монголии или воевала в Китае. Мангуты относились к левому крылу империи и не имели формального основания двигаться в Дешт-и Кипчак. Вместе с тем наличие этнонима «мангыт» в среде тюркоязычного населения Джучиева улуса говорит о том, что отдельные группы монгольского племени мангутов все-таки перекочевали из Монголии, Забайкалья и Маньчжурии на запад. Именно в XIII–XV вв. население Казахстана приобретает монголоидный облик, характерный для «монголоидно-европеоидной расы», с признаками южносибирского антропологического типа (Исмагулов 1970, с. 88, 89).
Повальная тюркизация завоевателей в Золотой Орде (Улусе Джучи) и Чагатайском улусе[32] давно установлена историками. Не стала исключением и горстка мангутов. Они восприняли язык и культуру восточных кипчаков и растворились среди них. Те кипчакские кочевые общины, что расселились на территории, отведенной в юрт (пространство для кочевания) мангутам, приняли по степному обычаю (История 1974, с. 93) их этническое имя. Так, судя по всему, в течение первой половины XIV в. и появились тюрки-мангыты. Подобная же трансформация произошла с кипчаками, оказавшимися в юрте монголов-хонкиратов: «получились» тюрки-кунграты; то же с кереями (от монголов-кереитов), найманами и т. п.[33].
В различных источниках разбросаны свидетельства о первоначальном местопребывании предков ногаев, т. е. до их появления на Яике, в будущей Ногайской Орде. Сами ногаи представляли свою древнейшую историю следующим образом. Караногайское (северодагестанское) предание, опубликованное в 1863 г. А.О. Рудановским, гласит, будто их «народ кочевал несколько лет возле городов Бухары, Хивы и Оркаи (вероятно, Ургенч. — В.Т.) под предводительством Чингисхана». Затем ими стали управлять два калмыцких хана, Бодролтой и Бурголтей, которые принялись притеснять подданных. По этой причине ногаи, дескать, перекочевали в урочище «Алатавлы-Киргз» под начало Узбек-хана. Оттуда они вскоре переместились со всеми стадами и кибитками «к озеру Ака-Оку под покровительство тамошнего бия Мусы» (Рудановский 1863, № 48, с. 301).
32
Удел, выделенный Чингисханом Чагатаю, включал Мавераннахр, Семиречье и Кашгар. Насколько мне известно, полной и подробной истории этого государства пока не написано. О чагатайских элях см.: Manz 1989, р. 154–165.
33
А.Ю. Якубовский, напротив, считал, что мангуты (как и хонкираты) сохранили свою племенную идентичность, не утратили единства и впоследствии превратились в значительные народности. Правда, при этом «не удержали своего монгольского языка и отюречились» (Греков, Якубовский 1950, с. 298). Я не вижу признаков сохранения монгольской племенной структуры в западных Улусах Монгольской империи. Мангыты, кунграты и множество им подобных являлись все же скорее кипчакскими элями, разверстанными по юртам (или монг.