Выбрать главу

Как видим, русское правительство не находило в данном формальном аспекте оснований для ссоры и разрыва отношений, пытаясь лишь убедить Исмаила в смирении амбиций. Более других преуспел в этом посол Е. Мальцов, отъехавший в Ногайскую Орду в апреле 1558 г. Он уговорил бия обращаться к Ивану IV государь. Мальцова поддержали ногайские послы, вернувшиеся с ним из Москвы: «Не соромся… князь Смайл, пиши государем. Немцы… посилнее тебя, да все… у них государь городы поймал» (в начавшейся недавно Ливонской кампании). Исмаил согласился, о чем Мальцов удовлетворенно доложил в сентябре (НКС, д. 5, л. 86).

Но до конца жизни (1563 г.) бий, отказавшись от своего отечества по отношению к царю, все-таки продолжал писаться братом и другом. Царь уже не обращал на это внимания. Подхватили подобное обращение и мирзы-племянники. Лишь воинственный и заносчивый Урус б. Исмаил продолжал называть Исмаила в грамотах царевым отцом, а себя — младшим братом Ивана IV (НКС, д. 5, л. 122, 129, 129 об., 165 об., 171, 190; д. 6, л. 16 об.).

Случалось именовать царя братом и следующему бию, Дин-Ахмеду б. Исмаилу. Царь по-прежнему не возражал и даже подчеркивал свое родство с бием («племянство»): они женились на родных сестрах. Вместе с тем Дин-Ахмед, понимая свою неравнозначность сильному христианскому монарху, считал для себя более уместным пребывать в братстве не с ним, а с царевичем Иваном Ивановичем: «Брату моему Ивану царевичу от Тинахмата князя поклон. Отцу твоему великому князю Белому царю в версту был отец мои [Исмаил] князь, а ты был мне в версту» (ИКС, д. 6, л. 61 об., 74 об.; д. 7, л. 47 об.).

При бие Урусе ослабевшая Орда уже не могла претендовать на признание какого-либо равноправия со стороны Москвы. В переписке с мирзами все чаще появляется понятие холоп по отношению к ногаям. Посольский приказ не стеснялся адресоваться так и к бию Ураз-Мухаммеду. Тот с трудом переносил это унижение, тем более что крымский хан называл его, в соответствии со статусом, своим другом и слугой (карачи). «Жить… мне от московского немочно… — делился бий с Гази-Гиреем в 1596 г. — Называет… нас себе холопом. И нам… по прежнему с тобою (ханом. — В.Т.) быть в дружбе» (КК, д. 21, л. 670–670 об.).

При Иштереке, посаженном на «княженье» по воле Бориса Годунова, таких претензий уже почти не возникало. Правительство считало, что раз новый бий стал таковым на основании царского указа, то и чтить его высоко, как независимого правителя, не следует. Астраханским воеводам предписывалось устраивать ему встречу не по высшему разряду, «и тем бы в нем вперед во всяких государевых делех высокие меры не учинить» (Акты 1918, с. 93; НКС, 1604 г., д. 3, л. 29). Иштерек подчинился воеводам, не настаивая на повышении статуса.

Разорвав с Москвой во время русской Смуты, он попытался было обрести самостоятельность, но затем вернулся «под высокую руку». После этого он лишь однажды осмелился заявить царским наместникам: «Вашему государю никто таков друг не был, как я», на что получил от них жесткий отпор: «Холоп николи государю другом не пишетца — всегда холопом!.. Ты, Иштерек князь, з братьею и з детми, и с племянники шертовали государю нашему… что вам быти под государевою царскою высокою рукою в прямом холопстве… А на княженье тебя… на нагаискую Орду пожаловал… государь наш… Борис Федорович… и ты б, Иштерек князь, вперед так не писал» (НКС, 1616 г., д. 2, л. 6–7). И Иштерек в самом деле не писал, но рекомендовался в посланиях (уже челобитных!) к царю как «холоп твой и карачей» (НКС, 1615 г., д. 4, л. 25; 1617 г., д. 2, л. 14).

Таким образом, на протяжении XV — начала XVII в. происходило постепенное снижение статуса ногайских правителей по отношению к русским монархам: от отца к брату и другу и далее к холопу, т. е. от старшинства к равноправию и далее меньшинству. Этот регресс служит необходимой иллюстрацией при разборе вопроса о степени и характере зависимости Ногайской Орды от России.

Проблема подчиненности Ногайской Орды России

Историографическое состояние данного вопроса весьма запутанно. В литературе царит разноголосица по поводу сроков, терминологии и обстоятельств установления зависимости ногаев от Русского государства. Несомненным достижением историков следует признать разработку объективных факторов этого процесса. По мнению А.Н. Усманова, после падения Казани и Астрахани, а также экономической катастрофы и смуты середины XVI в. у Ногайской Орды не осталось условий для самостоятельного существования, возникла неумолимая необходимость выбора между турецко-крымской и российской ориентацией; бий Исмаил остановился на последней (Усманов А. 1982, с. 124, 125). Такой выбор, считают Р.Г. Кузеев и Б.Х. Юлдашбаев, проистекал не столько из усилий искусной московской дипломатии, сколько из возросшей мощи России, «столкновение с вооруженными силами которой ничего хорошего не сулило» ногаям (Кузеев, Юлдашбаев 1957, с. 52, 53).