Период «хакимства» Мусы в Деште отмечен установлением полной политической самостоятельности Мангытского юрта. Он начал превращаться в фактически полноправного и равноправного партнера международных отношений. Как раз в это время на страницах хроник появляются понятия «ногаи» (как народ) и «Ногаи» (как территория). Вот почему ряд исследователей склонны относить окончательное оформление Ногайской Орды к XV в. Разногласия касаются выбора решающей вехи — события, после которого можно говорить о существовании ногайской державы. Так, В.М. Жирмунский считал, что она сложилась уже в начале XV в. «как самостоятельный союз племен и государственное образование», одновременно с такими же союзами узбеков и казахов (Жирмунский 1974, с. 413). Очевидным аргументом в данном случае служит аналогия ногаев с узбеками и казахами (хотя последние образовали свое ханство на самом деле не ранее середины XV в.).
Важным этапом в обретении ногаями политической самостоятельности историки признают разрыв отношений сыновей Ваккаса или, как еще полагают, самого Ваккаса с Абу-л-Хайром. Отмечая, что к концу XIV в. Ногайская Орда выделилась из Золотой, Е.П. Алексеева и М.Г. Сафаргалиев датировали ее окончательное складывание серединой XV в. Приблизительную датировку Матвеем Меховским той мангытской миграции (1447 г.) они принимали за время объявления Ваккаса «князем Ногайской Орды» (Алексеева 1971, с. 201; Очерки 1967, с. 148; Сафаргалиев 1960, с. 227, 229). Однако текст «Трактата о двух Сарматиях» не дает оснований предполагать вокняжение кого-либо в Мангытском юрте, тем более что речь там ведется о разрыве с Абу-л-Хайром все-таки не Ваккаса, а его детей. Более взвешенно к оценке роли Ваккаса подходил П.П. Иванов, видевший в нем пока лишь «главу сильного племени мангытов, вокруг которого уже в этот период сформировался так называемый ногайский улус» (Иванов 1935, с. 25).
И все же первоначальная вассальная зависимость мангытских лидеров от узбекского хана не позволяет считать их независимыми государями в первой половине XV в. Поэтому Д. Девиз определяет самостоятельное существование Ногайской Орды временем после смерти Абу-л-Хайра (1468 г.) или же разгрома его ойратами-«калмаками» (1457 г.). К началу борьбы Мухаммеда Шейбани за возрождение Узбекского ханства (конец XV в.) Ногайская Орда предстает уже в виде отдельной, хотя и рыхлой конфедерации, с вождествами и племенными группами, свободно сносившимися с соседями (DeWeese 1994, р. 347).
Подобного же мнения придерживается В.Л. Егоров. Он совершенно прав, отмечая, что Ногайская Орда представляла собой один из осколков распавшейся Золотой Орды. Этот распад длился всю первую половину XV столетия; отсюда следует, что «независимая Ногайская Орда могла оформиться на протяжении второй половины XV в., но никак не раньше». Поворотный пункт в создании «независимого союза кочевых племен во главе с мангытами» этот автор видит в разгроме и убийстве Шейх-Хайдара б. Абу-л-Хайра; консолидация союза происходила в течение 1470-х годов и заняла около десяти лет со времени смерти Абу-л-Хайра (Егоров 1993, с. 30, 33). Для доказательства своих подсчетов В.Л. Егоров привлекает первое упоминание ногаев в русских источниках под 1481 г. и существование «царя Ивака Ногайского» как первое достоверное свидетельство о якобы «самостоятельном ногайском государстве» (Егоров 1993, с. 33). Однако как раз номинальная подчиненность ногаев сибирскому хану Ибаку служит показателем их несамостоятельности в тот период и поэтому не может служить доводом в пользу окончательного государственного оформления Ногайской Орды.
Наконец, следует отметить суждение В.А. Кореняко о начале существования «единой и независимой Ногайской Орды» после 1481 г. — после убийства хана Большой Орды Ахмеда (Кореняко 1996, с. 32).
В 1480-х — начале 1490-х годов ногаи продолжали подчиняться Ибаку, затем его брату Мамуку (см. ниже). То есть формально они входили в число подданных сибирских Шибанидов, и ни они сами, ни жители соседних стран пока не расценивали их как действительно самостоятельное образование. Чтобы уяснить, когда же появилась Ногайская Орда и на каком этапе она заменила собой прежний, полузависимый Мангытский юрт, нам нужно обратиться к истории мангытов конца XV в. Но сперва отметим, что с эпохи Мусы речь уже надо вести не просто о мангытах, а о всей совокупности населения Юрта, т. е. о ногаях.