После совместного разгрома Шейх-Хайдара б. Абу-л-Хайра союз Ибака с мангытами расстроился и был возобновлен около 1473 г., после неудачной попытки провозгласить ханом Шейбани. Первое общее мероприятие нового хана и его мангытских соратников было направлено против их общего врага Ахмеда б. Кучук-Мухаммеда, хана Большой Орды. Как известно, осень и зиму 1480 г. Ахмед провел в бесплодном стоянии на берегу Угры, притока Оки, напротив московской армии Ивана III, не решаясь напасть на русских и тщетно поджидая союзное польское войско. В конце года изможденная и изголодавшаяся ордынская рать была отведена ханом восвояси и распущена по улусам. В этом ослабленном состоянии его и настигли пришельцы из-за Волги.
В январе 1481 г. сибирско-ногайское войско разгромило ставку Ахмеда, а самого хана убил Ямгурчи б. Ваккас (Иоасафовская 1957, с. 122; История 1903, с. 39; Московский 1949, с. 328; Патриаршая 1901, с. 20, 23; Симеоновская 1913, с. 268; Софийская 1853, с. 232; Софийская 1994, с. 268)[95]. Эта победа позволила ногаям окончательно закрепить за собой левобережье нижней Волги, на которое претендовала Большая Орда. Я.С. Лурье подверг сомнению дату нападения 6 января 1481 г. на основании того, что летописная версия рассказа о «стоянии на Угре» насыщена фантастическими подробностями явно устного происхождения (Лурье 1994, с. 186). Однако такой независимый от русских хронистов источник, как Литовская метрика, сохранил письмо крымского хана Менгли-Гирея польско-литовскому королю Казимиру IV, где те же события датированы тоже январем 1481 г., хотя и другим днем: «Генвара месеца у двадцат первы пришод цар шибаньски а Ибак солтан его, а Макму князь, а Обат мурза, а Муса, а Евгурчи пришод, Ахматову орду подоптали, Ахмата пара умертвили, вси люди его и улусы побрали, побравши, прочь пошли» (Сборник 1866, с. 29; Pułaski 1881, р. 209).
Фрагмент этот, кроме того, отражает иерархию отношений между мангытами и ханской администрацией. Сделав поправку на явные искажения при переводе с тюрки, выясняем, что на вершине властной пирамиды стоял Ибак (арабская транслитерация: аиб. к — ср.: «а Ибак солтан»), названный в крымской грамоте султаном, а в русских летописях— царем, т. е. ханом. «Макму» — это, разумеется, брат Ибака, Мамук, занимавший, оказывается, при хане пост беклербека («князя»), Мангытские предводители — глава Мангытского юрта Аббас, фактический лидер ногаев Муса и его брат Ямгурчи — при этом раскладе представлены как просто мирзы. Кажется, Ибаку удалось сохранить некоторую дистанцию между собой и всесильным Мусой, поскольку на высшей военной должности он держал не мангытского сановника, а собственного брата[96].
Нежелание хана вручить беклербекство в своем Юрте мангытам содержало несомненный конфликтный потенциал и могло побудить их в очередной раз сменить ставленника. В октябре 1490 г. в Москву прибыл посол от дотоле неведомого «Абелек Еменека царя», который в тексте грамоты рекомендовал себя как «Абделфатт царь». Его сопровождали послы Мусы и Ямгурчи. Новый хан писал, в частности, что «великого князя дети (т. е. потомки Эдиге. — В.Т.) Апас князь, Муса, Ямгурчеи мырза и их дети и братиа царем мя себе держат». И самодовольно добавлял: «С мангыты из старины братья и товарищи есмя» (Посольская 1984, с. 33). Московское правительство приняло к сведению эту информацию и на переговорах с послами официально титуловало хана «царем ногайским» (Посольская 1984, с. 36) (напомним, что ранее так обозначался Ибак). Следовательно, ногайские бии Аббас и Муса все-таки сменили хана, хотя Ибак продолжал царствовать в Сибири: в привезенном вместе с посланием «царя» письме Мусы говорится о казанском князе Алгази, что бежал к ногаям и ныне «с Ыбреимом царем к Тюмени поехал… у Ибреима царя в Тюмени живет» (ПДК, т. 1, с. 168).
Идентификация «Абелек Еменека» проста и сложна одновременно. Здесь странным образом соединились имена двух сыновей того самого Ядгара, который в конце 1450-х годов был провозглашен Мусою ханом и даровал тому титул беклербека (бия). По Мунису, Абулек-хан и Аминек-хан правили последовательно после отца — первый в течение шестнадцати лет (из-за его мягкости среди узбеков начались смуты), второй — неизвестно сколько во времена окончательной откочевки Мухаммеда Шейбани в Мавераннахр (т. е. на рубеже XV–XVI вв.), куда ушло и большинство подданных Аминека (Мунис 1969, с. 436, 437). Жили эти ханы, видимо, где-то к северо-востоку от Хорезма, поскольку преемник Аминека Ильбарс б. Буреке в 1510-х или 1520-х годах овладел этой областью и поселился там[97]. Ядгар ушел из жизни почти сразу вслед за Абу-л-Хайром, умершим в 1468 г. Следовательно, шестнадцать лет ханствования Абулека приходятся приблизительно на 1469–1484 гг. В таком случае в 1490 г. на узбекском Шибанидском престоле в Казахстане должен был сидеть уже его брат и преемник Аминек. Скоре всего он и отправил разбираемую грамоту. Конечно, этот хан был чисто декоративной фигурой, поскольку одна часть Дешт-и Кипчака контролировалась Мусой, другая — казахами. Места для ханства отпрысков Ядгара уже не находилось. Но, как мы убедились из предыдущих событий, сильный государь и не был нужен мангытским «делателям королей».
95
В некоторых летописях сообщается, что Ахмеда убил Ибак (Вологодско-Пермская 1959, с. 274; Летописный 19636, с. 315; Холмогорский 1977, с. 124). По мнению А.А. Горского, это разночтение может объясняться стремлением каждого из партнеров по коалиции в переписке с Москвой приписать убийство хана себе (Горский 2000, с. 177, 178). Из фразы «безбожнаго царя Ахмата уби шурин его нагаискии мурза Ямгурчеи» можно заключить, что Ямгурчи доводился шурином Ахмеду, а не Ибаку. Именно так понял летописное сообщение анонимный автор «Казанского летописца» (см.: История 1903, с. 8, 203). Однако «Летописец 6360–7106 гг.» при описании подготовки нападения сибиряков и ногаев на Большую Орду рассказывает, что Ибак, проходя через ногайские степи, «взем с собою шурью свою из Нагаи, Мусу мырзу да Ямгурьчеи мырзу» (Летописец 1819, с. 188). Кстати, этот же источник содержит и иные любопытные детали — численность сибирско-ногайской армии (16 тысяч), указание на убийство Ахмеда рано поутру.
96
Незнакомое тюркское имя Ибак литовские переводчики или скорее переписчики при копировании перевода набело приняли за имя некоего султана, состоящего при «шибанском царе». Местоимение «его» после слова «солтан» в литовском переводе грамоты домышлено ошибочно. Из единодушных известий русских летописей о сибирско-ногайском набеге на Большую Орду известно, что этим «царем» и был сам Ибак. Обычно он титулуется как «царь ногайский», однако есть упоминание его и как «Царя Ивака Шибанского» (Летописец 1819, с. 187). Никакой другой шибанидский хан не участвовал в описываемых событиях начала 1481 г. Правильный текст предположительно должен был бы выглядеть так: «…пришод цар шибаньски Аибак солтан, а Макму князь, а Обат мурза…». Впрочем, возможна и другая интерпретация. Султаном, т. е. не царствующим членом ханского дома, в ряду перечисленных лиц являлся только Мамук. Тогда: «…пришод цар шибаньски Аибак, а солтан его Макму князь, а Обат мурза…».
97
Более точное время установить пока не удается. Мунис датирует это событие 911/1505–06 г., что неверно, поскольку в том году Хорезм был завоеван Мухаммедом Шейбани (Firdaws 1999, р. 549, примем. Ю.Э. Брегеля). Переселение туда узбеков Иль-барса могло произойти не ранее гибели Шейбани в 1510 г.