Так что. здесь. Кант в трудной ситуации. Конечно, самым эффектным был и остается вот этот «лейбницевский» контр — довод. «Лейбницевский» в кавычках, ещё раз напоминаю. Всё правильно в онтологическом аргументе, только, если понятие Бога не противоречиво, а знать об этом мы не можем. И в этом плане Кант может, как бы, способствовать опровержению этого контр — довода, но лишь в том случае если мы действительно считаем корректным его объяснения генезиса понятия Бога в человеческом разуме. Может, мы и с этим тоже не согласимся?
Вот, ну, Кант говорил про онтологический аргумент, что это дело школьной, так сказать, философии. Гораздо большую убедительность имеет физико — теологический довод, от его убедительности трудно уйти. Потому, что мы видим целесообразность в природе и не можем удержаться от того, чтобы не предположить существования, какого‑то разумного бытия, оформившего и гармонизировавшего наш мир. И этот вывод сохранит для нас убедительность, что бы ему не противопоставляли, говорит Кант. Но другое дело, что он в полной мере не может доказать, всё‑таки, то, что он заявляет в качестве своей цели. К примеру: в мире мы видим всегда лишь конечную целесообразность, а хотим‑то доказать бесконечное, допустим разумное и могущественное бытие. Но у нас просто нет никаких средств. В причине, мы можем законно предполагать не больше могущества и целесообразности, чем есть в действии (то есть, может там и больше, но доказать это «больше» мы не можем, а речь идёт же о доказательствах). Так что вот тут такие, очень трудные вопросы возникают. Не говоря уже о том, что мы не имеем право применять принцип причинности за пределами опыта и. т. д. Это же действует и для космологического аргумента, который отталкивается от случайного существования и восходит к необходимой первопричине. Хотя там есть и много других проблем с этим аргументом. Кант пытался показать, что у нас нет оснований заключать от знания о том, что что- то существует с необходимостью, к знанию о том, что это «что‑то» — всесовершенное существо. И он даже пытался доказать, что если мы можем заключить от необходимой, допустим, первопричины (даже если предположить, что мы знаем, что в мире есть необходимая первопричина). если мы можем заключить от этого знания к тому, что это «всесовершенное существо» (эта первопричина, то есть Бог), то тогда, возможно, был бы и обратный аргумент, доказывает Кант: от идеи всесовершенного существа к идее его необходимого существования. Потому что здесь возможно обращение одного на другое. Очень сложное, вот, это место в логическом плане. Не совсем ясно, бесспорны ли здесь аргументы, но идеи любопытны. Идеи любопытны. А вот это обращение от всесовершенного к необходимому существованию, это то, что делает онтологический аргумент. И получается, если онтологический аргумент невозможен, то тогда и космологический тоже невозможен, даже при условии признания всех его предпосылок истинными. Вот, не буду дальше, пожалуй, разбирать эту тему. Основные моменты я сказал.
Теперь поговорим вот о чём: мы уже знаем, что есть два типа применения идей: конститутивное и регулятивное. Конститутивное применение имеет место тогда, когда мы считаем, что нашим идеям о Боге, о Душе, как о простом субъекте, допустим об элементах Мира и так далее — соответствуют реальные объекты. Это применение незаконно. Регулятивное
— тогда, когда мы используем эти идеи в качестве таких вот вожжей, если хотите: как вожжи берём их и щёлкаем ими по нашему рассудку, заставляя его резвее познавать природу. Заставляя его всматриваться в многообразие явлений и искать за этим многообразием единые законы, принципы, на которые как раз и указывают ему эти идеи. Это применение верно, и может привести к успеху. Но оба эти применения находятся в рамках теоретического использования разума. А есть ещё практическое применение разума. И вот об этом‑то применении мы сейчас с вами и поговорим.
Итак, обсуждаем практическую философию Канта. Сам Кант считал эту часть своей философии едва ли не более значимой, чем теоретическую. И вообще говорил о примате, так называемом, практического над теоретическим. То есть, «практика выше теории» — впервые, заметьте, вот в таком чётком виде сказал Кант. Хотя, сама эта идея может быть редуцирована к рассуждениям Бэкона и Декарта о прагматизме, о пользе, которую должна приносить философия — корни именно здесь. Ну вот кристально ясное выражение мы находим именно у Канта. Сказав это, Кант по существу предопределил массу будущих событий в философии. В частности, предопределил едва ли не основные контуры девятнадцатого века в философии, потому, что многие влиятельнейшие направления девятнадцатого века по — разному акцентировали именно этот тезис.