Аро лишь лукаво улыбнулся, оглядывая собравшихся вампиров, которые, видимо, тоже желали мне кого-нибудь заменить.
— Такая ли тебе охота бдеть день и ночь над взбалмошной девчонкой? Тебе и так есть куда девать свои бесконечные отцовские амбиции, друг мой, а я уже давненько не игрался с по-настоящему одаренным человеком. Я готов пожертвовать ради человечки очень и очень многим. Скажем, дорогущей железной банкой и полусотней жизней. А ты что за нее отдашь?
Карлайл напряженно смотрел на собеседника. Будь он человеком, на его виске бы яростно вздулась бледная жила, но бессмертное сердце не забилось от гнева. Потребовалось десяток человеческих секунд, чтобы внутри меня сложилось понимание, что только что признал синьор Вольтури. Я не виновата в крушении самолета, все было подстроено. Вся моя семья погибла по его указке…
— Можешь быть уверен, плохо ей у меня не будет. Правда-правда, золотко. — И Аро так отвратительно причмокнул губами в мою сторону, что я почувствовала подступающую тошноту.
— Она ребёнок и не способна принимать решения. Дай мне хотя бы объяснить Элизабет, кто ты такой, и тогда…
— И почему же она молчит, пока ты разговариваешь? Хороший отец не затыкает дочери рот, Карлайл. Перестань ее отгораживать. Судя по выражению лица, человечке есть, что сказать. Скажи-ка, как тебе мое предложение, золотко, не стесняйся.
— Не называйте меня так. — Голос прозвучал хрипло и зло.
Карлайл с легкой тревогой на лице обернулся ко мне и отступил в сторону, коротко кивая. Эмметт тоже отошел, все продолжая самозабвенно пялиться на Деметрия, который полностью его игнорировал. Джаспер крепко держал Элис за талию и перемещал свой взгляд с Аро на долговязого стража, а потом вдруг замер на моем лице. С чувством полнейшего замешательства я оглядела пустое пространство передо мной и узкий проход вдоль стола, что вел к протянутой ладони монстра. Одна лишь Таня осталась стоять по мою левую руку, с вызовом смотря в багровые глаза правителя вампирского клана.
Я стиснула кулаки и несколько секунд молчаливо изучала резкие, заостренные черты лица вампира, ощущая, как от обиды и злости на его слова начинают гореть щеки, как легкая дрожь распространяется от кончиков пальцев по всему телу. На мгновенье перед глазами словно все поплыло. Этот непреодолимый страх безжалостной расправы над Алексом, детальное обсуждение меня, словно коллекционной вещи, насмешливая ухмылка Аро, самодовольный вид двух его малолетних приспешников и долговязый монстр, от пристального взгляда которого по спине прокатилась леденящая дрожь, совершенно выводили меня из себя.
— Никакой я вам не образец!.. — зло процедила я и двумя ладонями подцепила стол, отправляя его в стремительный полет по направлению к Вольтури, словно это был школьный поднос с едой. Массив из орехового дерева успел сделать несколько оборотов вокруг своей оси, пока с оглушительным треском не раскололся пополам от сокрушительного удара Деметрия. Он не позволил куску дерева встретиться с каменным лбом своего Господина.
— Хм, — откашлялся Карлайл и неуверенно выступил вперед. — Кажется, девочка высказала свое мнение по этому поводу.
Карлайл сказал это таким тоном, будто я была непослушным ребенком. Я поджала губы и стиснула кулаки, отчего ножи, с характерным алюминиевым звоном, разлетелись по всей кухне. Тесак для мяса свалился наземь прямо возле Деметрия, губы которого растянулись в снисходительной улыбке. На лице Аро я видела лишь неприкрытый восторг, полнейшее восхищение.
Я ощутила на себе липкий, обволакивающий, медовый дар Джаспера, что попытался сдержать зверя внутри меня. Я стрельнула в него злым взглядом и вздрогнула, стряхивая его наваждение. Семья была ошарашена не меньше моего, но никто не сказал ни слова по поводу бардака, что я устроила. Один лишь Аро торжественно улыбался и не отводил от меня испытующий взгляд.
— Сожалею, золотко, если это слово тебе неприятно, но в моих научных кругах ты самый что ни на есть образец, и при том весьма дорогостоящий. Возможно, даже, — и он сладко сощурился, — самый дорогостоящий в моей коллекции. Однако такое импульсивное поведение однажды не доведет вас до добра, барышня.
За спиной раздался оглушительный грохот. Я моментально обернулась и взвилась со стула, на который опустилась передохнуть от бури, что учудила. Моим воспаленным глазам явился бессмертный мальчишка, носком ботинка чертящий восьмерки посреди черепков любимой греческой вазы Эсме.
— Вы бы поосторожнее, господин, — тонким мальчишеским голоском съязвил он. — Вы ее все золотко да золотко, а она вазами швыряется. Вещица, небось, дорогого стоит, твой друг расстроится. Зовите ее человеческим именем, ведь это единственное, чего она на самом деле стоит.
Я было хотела возразить, ведь вазу Эсме разбила вовсе не я, а этот говнюк в длинном черном дафлкоте, чьи тонкие губы гневно скривились. Но мой бросок стола через всю комнату отнял последние силы, и я неуверенно ухватилась за ледяную опору в виде рук Тани, мысленно обещая себе отомстить завистливому подростку.
Ни Эсме, ни Карлайл даже бровью не повели в сторону разбитого антиквариата, Таня же придвинула ко мне стул, фактически усаживая меня и останавливаясь позади. Обе ее ладони покоились на моих плечах, будто меня требовалось удерживать на месте. Да, не буду отрицать, что несмотря на крайнюю усталость и повышенную напряженность, я все же мечтала метнуть очередной предмет мебели в этого наглого засранца.
— Что ж, Аро, — демократично начал Карлайл, отвлекая присутствующих от созерцания безмолвной перепалки Аро, Джейн и мальчишки. Похоже между ними часто возникал вопрос — чей же дар сильнее? — Несомненно, твое предложение может однажды заинтересовать Элизабет, но пока ей только семнадцать, и я несу за нее ответственность. Когда она станет совершеннолетней, мы предоставим ей выбор, и если она захочет самостоятельности или присоединиться к тебе — она это сделает. Но мы не в праве решать за нее сейчас, — закончил он и коротко взглянул на меня.
Я поджала губы и подняла глаза на вампиров. Со взглядом одного из них я встретилась почем зря. Деметрий улыбался одному ему известной зловещей шутке — тонкие губы растянулись в хищной улыбке, а кончики белоснежных клыков касались нижней губы. Несколько угольно-черных прядей опустились на его правую скулу и словно парили в воздухе, когда он едва заметно склонил голову, путешествуя по моему лицу голодным взглядом. Меня передернуло, и перед глазами все поплыло от выступивших слез — я помнила эти глаза. Помнила кривую ухмылку, когда разрывались ремни, помнила, как внимательно он за мной наблюдал, как багровая радужка медленно потемнела, а на губах появился голодный оскал — кровь из незначительной раны на голове не давала ему покоя. Звучит его тихий шепот на незнакомом языке, и мое пострадавшее тело оказывается на твердой сырой земле под колючими еловыми ветвями — единственное место, куда не падали крупные снежные хлопья, куда не задувал пронизывающий ветер. «Пожалуйста, спасите меня…» — мои губы едва шевелились, пальцы на руках замерзали, а вокруг была лишь оглушительная тишина, не было слышно даже скрипа старых ветвей, криков птиц, шелеста опускающегося снега.
Едва ли не обреченный вздох Аро вырвал меня из воспоминаний, согнал наваждение от взгляда убийцы моей семьи и заставил из последних сил вслушиваться в окончательный вердикт.
— Друг мой, я уважаю твои решения, как и решения этой юной, — он сделал короткую паузу, и колючий взгляд скользнул по моему лицу, — леди. Но мне бы не хотелось, чтобы с членами вашей семьи или жителями города, которому вы покровительствуете, случилась беда. В особенности с этим молодым человеком, который явно успел потерять голову от этой юной мисс, — он бегло взглянул и на Алекса, который, как и было велено, притих, с задумчивым и хмурым выражением лица разглядывая Деметрия — самого вероятного источника всех его эмпатических срывов. — Она ставит под угрозу не только свое благополучие, но и мирное существование других людей. Будет очень обидно, если что-нибудь, — снова эта короткая многозначительная пауза, — случится.