— Мы всеми силами постараемся избежать подобного исхода, Аро, — примирительно произнес доктор и многозначительно посмотрел мне в глаза.
— В этом я не сомневаюсь, — Аро внезапно покинул место своей основной дислокации и приблизился к Карлайлу и Эсме. Две ледяные ладони на моих плечах напряглись и стали весить едва ли не тонну. Я же боялась сдвинуться с места, настолько близко ко мне оказался этот диковинный представитель. — Эсме, — ледяными губами Аро коснулся руки хранительницы очага в этом доме и осмотрел Таню. — Хорошо, что мисс Элизабет уже взрослая, а то ты могла бы закончить как… имя-то я позабыл.
— Саша… — С губ Тани сорвалось бесконтрольное рычание.
— Точно-точно. Эх, эти прелестные малыши, — он улыбнулся шутке, известной ему одному и опустил взор на меня. Я почувствовала себя невероятно незащищенной. Джаспер и Эмметт были на расстоянии максимум шага, Елеазар не отрывал глаз от вампирского правителя, но чувство физической уязвимости не исчезало. — До скорой встречи, Элизабет, — мягко прошелестел он, и мне показалось, что волосы на моем затылке встали дыбом. Как бы я не хотела проявить вежливость или хотя бы просто открыть рот — все тело сковал спазм. Я была напряжена, как струна, картинка перед глазами то и дело расплывалась, и я ощущала непосильную тяжесть головы. Я не смогу просидеть так слишком долго.
Издавая отвратительный хруст, малолетний поганец, отвлекая все внимание на себя, прошел мимо нас к своей подружке или сестре, — кто она там ему? — бросив на меня презрительный взгляд. Молчаливая, незнакомая мне доселе родственница, заметно расслабилась — теперь ей не приходилось каждые несколько секунд переводить взгляд то на одного, то на другого, когда парочка соединилась. Девчонка что-то быстро прошептала парню, отчего тот расплылся в широкой улыбке и снова посмотрел на меня. Как бы мне хотелось, чтобы графин с водой именно сейчас треснул пополам и окатил этих двоих водицей.
— Арриведерчи, Аро, — спокойно произнес Карлайл и без единого слова малолетние подонки убрались с нашей кухни. Аро в последний раз взглянул на меня, и я почувствовала, как пересохло в горле от этого голодного, предостерегающего взгляда. Он не сказал больше ни слова, накинул на голову капюшон и стремительно покинул дом. Деметрий же на секунду задержался и дождался пока наши взгляды встретятся.
— Прошу простить всех нас за беспокойство… — Его хрипловатый голос был тихим, звуки походили не то на шипение змеи, не то на открывающуюся банку газировки — одновременно пугающе своей неожиданностью и знакомо. Багровые глаза остановились на мне и узкий кончик языка неторопливо прошелся по всей длине его алой губы, белоснежные зубы растянулись в зловещей улыбке, и я словно наяву услышала треск разрывающейся кожи, тихое шуршание густой крови, покидающей вены… Я больше не находилась в гостиной Калленов, я была далеко… Так далеко, словно была другим человеком.
Глубокий, проникновенный тембр уверенно сдернул с моих глаз плотную, пыльную портьеру, и вот я нахожусь в совершенно другом месте. Здесь все кажется игрушечным, сюрреалистичным, но знакомым. Я сделала глубокий вздох и заслонила глаза от слепящего утреннего солнца, что проникал в салон через незакрытые шторки иллюминаторов. Двигатели шумно гудели на взлете, спина врезалась в мягкую обивку кресла, а над головой непрерывно мигали лампочки «пристегните ремни».
Я склонила голову к источнику раздражения, который неустанно дергал край моей кофты, и облегченно вздохнула; со мной, все еще живой. А разве с ним могло что-то случиться?.. Я не могла быть серьезной, когда голубоглазый ангел с курчавой шапкой пшеничных волос выражал свое искреннее недовольство полетом. Пухлые ладошки беспомощно зажали уши, и брат несколько раз пнул спинку родительских кресел; из кармашка едва не выпал детский набор с новой раскраской и нетронутым набором мелков.
— Скоро все закончится. — Мой собственный голос казался искусственным — слишком высокий, даже чуточку детский. Так странно. Я принялась медленно распутывать наушники, приговаривая Арчи, что совсем скоро будет обед, и он сможет съесть еще и мою булочку с джемом, если немного потерпит. Должно быть сработало.
Я было нашла нужный плейлист и предложила брату послушать музыку вместе со мной, как вдруг самолет внезапно снизил уровень атаки неба, и через секунду вокруг образовалась звенящая тишина. Было слышно, как в крошечных динамиках нарастает песенный ритм, как пассажиры переговариваются, как в груди колотится сердце. Несколько десятков секунд мы летели прямо. Планировали, раскинув в разные стороны два белоснежных крыла, а потом нос чуть заметно накренился вниз, и начались настоящие американские горки. Все внутренности оказались прижаты к спине, а из горла вырвался отчаянный крик ужаса. Я было решила, что нас вот-вот начнет крутить в штопоре или произойдет резкое сваливание, как в ужасно увлекательной передаче про расследование авиакатастроф, но самолет снижался волнообразно, постепенно. Все плавнее, все ниже, все ближе к земле и без единого работающего двигателя.
— Пожалуйста, убедитесь, что ваши ремни пристегнуты! — Очередной плавный скачок и стюардесса покинула безопасное место в конце салона, бросаясь в основную часть и не уставая твердить про ремни.
За все это время не было ни одного объявления от пилотов, люди паниковали и взывали к стюардессам, но они словно испарились. От хаотично мигающего света у меня кружилась голова, все кругом тряслось и скрипело, и я безуспешно пыталась вспомнить то безопасное положение, которое миллион раз повторяли перед каждым взлетом.
После очередного волнообразно снижения в иллюминаторе проклюнулись макушки высоких елей. Фюзеляж со скрежетом разорвался от соприкосновения с ними, по салону летал незакрепленный багаж, журналы и сотовые телефоны пассажиров.
Маленькие пальчики Арчи стискивали мою ладонь как пресс, но я не чувствовала боли. Из горла вырывались лишь отчаянные поросячьи визги, над головой болтались кислородные маски.
Мы налетели на что-то крупное и остановились — тело резко бросило вперед, и я приложилась головой о пластиковый экран телевизора, больше не транслировавший начало последнего полета.
От удара в ушах стоял механический шум, голова шла кругом, налилась свинцом. Я не чувствовала боли, хотя по виску тонкой струйкой сочилась горячая кровь, айпод затерялся где-то на полу, между пальцев запутались длинные белые провода от наушников. Перед глазами все плыло, было трудно сфокусироваться даже на выставленной вперед ладони, голоса десятков людей доносились как сквозь толщу воды, а крохотные пальчики все продолжали с огромной силой сжимать мою ладонь. Светлая курчавая голова покоилась на боку кресла, раскрасневшаяся щека пристала к шершавой обивке сидений, и два ошеломленных голубых глаза скользили то по мне, то по салону. Ровный ряд молочный зубов виднелся из-под приоткрытых губ и Арчи хрипло дышал, не произнося ни звука; с каждой секундой голоса вокруг становились все тише.
Мне удалось увидеть, что фюзеляж раскололся на части, и где-то впереди пробивался солнечный свет. По салону плясали солнечные зайчики — настоящий калейдоскоп радужных отблесков, и я завороженно следила за их перемещением, краем сознания понимая, что пахнет топливом, что нужно выбираться как можно скорее. Так странно, но никто не пытался спастись, не взывал к остальным, а весь экипаж словно провалился под землю, точнее, вылетел в форточку. Отвратительная шутка. Так, Бет, возьми себя в руки, нужно отсюда выбираться, если мы не хотим погибнуть.
Солнечные зайчики исчезли почти полностью, и я попыталась сдвинуться с места, когда увидела длинную темную тень, что расхаживала по полуразрушенному салону и склонялась возле каждого ряда кресел. Я обреченно закрыла глаза и почувствовала, как дрожу всем телом, как боюсь смотреть, как пальцы тянутся к ремню и обессиленная, я пытаюсь выбраться с места катастрофы… Ну же, Арчи, приди в себя! Нужно идти! Лишь бы смерть не успела добраться и до нас…