— Довольно этого. Отправляйся в ванну и начинай собираться. — Таня подскочила со своего места и заработала предостерегающий взгляд доктора Каллена. Я замерла в непритворном удивлении в тот момент, когда Таня принялась метаться по небольшой палате и лихорадочно бросать все скопившиеся в комнате вещи на кровать.
Карлайл лишь демонстративно вздохнул и удалился за дверь; я решила последовать его примеру. Интересно, мама ревнует или просто ненавидит Мэнголда из-за того, что он чуть было не вынудил семейство вампиров впустить в свой мир еще одного юного неуравновешенного последователя? Эти занятные мысли сопровождали меня все то время, пока я чистила зубы и безмолвно ужасалась своему потрепанному виду. Болезнь меня не пощадила, но пара часов в ванной с видом на вашингтонский лес значительно поправит сложившуюся ситуацию.
Я приоткрыла дверь из ванной, расчесывая спутанные волосы.
— Я надеялась, что ты купишь мне новый телефон. — Таких зашкаливающих эмоциональных вспышек я ожидала от кого угодно, но не от Тани. Похоже мой переходный возраст действовал на нее едва ли не в большей степени, чем на меня.
— Считаю, что он тебе ни к чему, — хмуро откликнулась вампиресса, и я закатила глаза. И это она еще обижена. Думаю, Эмметт легко исправит эту ситуацию, а как только мне снова разрешат сесть за руль, я съезжу за новым. Или привлеку к этой поездке обожаемого мамой Алекса. Но сказала я ей совершенно другое:
— Тогда, может и тебе он ни к чему?
Таня сопроводила меня уничтожающим взглядом, когда я покинула чертоги больничной ванной и принялась неспешно натягивать на себя одежду, что она предусмотрительно разложила на постели. Марвел не спешила заговорить, а я чувствовала на себе гнет ее молчания. Пришлось стать той, кто его нарушит.
— Я не видела Кейт в тот вечер. Они с Гарретом не прилетели? — Я стянула волосы резинкой и закрутила жгутом, чтобы сообразить из них пучок; мама внимательно следила за моими действиями. Ей всегда нравилось, когда мои волосы распущены и она может заплетать их тогда, когда ей вздумается. Своеобразная форма собственничества.
— Нет. Кейт и Гаррет путешествуют. В последний раз выходили на связь из Танзании, — монотонно объявила Таня и поежилась, делая глубокий вздох в попытке расслабиться. — Так, значит, у тебя в школе появилась подруга?
Маме понравилась моя игра в безопасные разговоры. Такое стоит культивировать.
— Ее зовут Софи. С самого первого дня она была очень ко мне добра даже несмотря на то, что из-за плохого настроения я представляла из себя одну большую злющую задницу. — Я надеялась, что это станет хорошей шуткой, но мама, видимо, восприняла мое бытие в образе задницы на свой счет. И сникла. — Расскажи, а кто такой соулмейт? — А вот теперь она казалась мне даже злой. Я непроизвольно отступила и замотала шею шарфом как раз в тот момент, когда Карлайл поспешно вошел в палату, останавливая унизительное кресло в метре от меня.
Доктор смотрел исключительно на Таню до тех пор, пока не сделал пригласительный жест в сторону кресла для меня.
— Ну уж нет. Я валялась тут чуть ли не неделю. Дайте мне размять ноги. — Я вырвалась вон из опостылевшей палаты, не давая времени ни Карлайлу, ни Тане на своевременную реакцию.
— Ты совсем здесь распустилась, юная леди, — разнесся за моей спиной голос матери.
— Свобода — она такая. — Передо мной медленно расползлись стеклянные двери и я сделала глубокий, освежающий вдох. Студеная улица — приятный контраст после затхлых больничных коридоров.
Я уже видела перед собой цель — сияющий обсидиановый Мерседес и пассажирскую дверь, что мысленно тянула меня к себе. Но на последней паре метров по моей куртке звонко хлестнули полы карамельного пончо. Мать успешно отрезала путь к заветной цели.
— Заднее сидение в твоем полном распоряжении, — холодно произнесла Таня и оглядела меня с головы до ног. Кто из нас первым прекратит эту беспощадную игру? Вероятно, именно мне предстоит это сделать, хотя из головы так и не выходила мысль о том, как бы было здорово, если бы за мной приехал Эмметт, а не родительская чета.
— Как скажешь, мама, — откликнулась я и изобразила на губах улыбку, прежде чем пристегнулась и отвернулась к окну.
Карлайл демонстративно громко захлопнул дверь, и я едва ли не рефлекторно обернулась в его сторону.
— Вам обеим следует дождаться дома и серьезно обо всем поговорить. Многое успело поменяться, и, пожалуйста, не устраивайте словесные баталии на пустом месте, — воззвал доктор, поочередно смотря то на меня, то на Таню.
На лице Марвел было написано не то чтобы удивление, а скорее негодование. Она выдала сухим, недоверчивым голосом:
— А на чьей ты стороне, Карлайл?
Доктор отреагировал довольно сдержанно. Точнее, он вообще не счел нужным демонстрировать эмоции в данной ситуации и сосредоточился на выезде с парковки. Но судя по его ответу, он просто обдумывал, какой же афоризм будет наиболее действенный.
— Я на стороне адекватного восприятия сложившихся обстоятельств в контексте произошедших изменений в ментальной базе твоего ребенка. Ты ждешь, что на твой зов откликнется девочка, которую ты привезла в мой дом несколько недель назад, но за нашими спинами сидит формирующаяся девушка, которая, наконец, готова встретиться лицом к лицу со своим прошлым и принять его.
Я задумалась над словами Карлайла настолько серьезно, что пропустила мимо ушей быструю фразу от Тани, что она произнесла со злостью, сквозь зубы. Я бы все равно не поняла, что она сказала — одно из любимых занятий Тани и Кейт было обсуждение меня на их родном языке; она использовала этот фокус и с доктором Калленом, который даже не изменился в лице.
«Готова встретиться лицом к лицу со своим прошлым и принять его», — а что это будет значить для меня? Что произойдет, когда я сумею превозмочь боль от потери родной семьи? Когда я смирюсь с тем, что убийца моего брата стоял в нескольких метрах от меня, а я была бессильна даже упрекнуть его в случившемся? Что, если единственное, что мне требуется — начать жить дальше?
Мимо проносился калейдоскоп магической зелени, которая успела мне полюбиться; больше я не чувствовала себя здесь чужой или одинокой; меня можно было бы обвинить во лжи, если бы я утверждала обратное. Я бы не хотела менять ровным счетом ничего в этом месте; было бы слишком сложно снова подстраиваться и искать себя.
Казалось, что прошла целая жизнь — настолько странно мне было вновь входить в вампирский дом. Крупными персиковыми гроздями распустилась орхидея Эсме, которая все это время лишь набирала цвет. Я оглядывала холл с искренней теплотой на душе; здесь мне было комфортно, здесь я чувствовала себя как дома. Всего три недели, и какой невообразимый контраст.
Когда шарф и теплая парка остались на пуфе у входа, меня уже ждала Эсме; на ее губах была нежная улыбка, а ладони потянулись ко мне. Я сделала шаг навстречу, с ощущением полнейшего наслаждения оказываясь в ее объятиях; ее карамельные локоны упали мне на плечи, и я закрыла глаза, на одно мгновение представляя, что они все — моя настоящая семья. На секунду мне стало по-настоящему больно, а потом внутри разлилось тепло. Ее голос вырвал меня из раздумий:
— Лиззи, милая, ты так исхудала. — Эсме звучала огорченно. — Идем, я сделаю тебе mac&cheese.
И это показалось мне настолько естественным, что я без раздумий кивнула.
— Конечно, с удовольствием.
Только возле кофемашины я вдруг обернулась назад и увидела Марвел, что безмолвно наблюдала за этим со стороны; с ее лица были стерты совершенно все эмоции.
— Может лучше чай?
Я отвлеклась на Эсме и вновь вернула взгляд на Таню. Но на месте, где она стояла, было пусто. Я хотела поговорить с ней обо всем, что случилось, но была не уверена, что она готова принять мою точку зрения; для нее я все еще та беззащитная, одинокая девочка, которую она нашла в дебрях снежного леса. Однако стоило ей отступить в сторону и напомнить мне о свободе, как я вдруг поняла, что могу жить дальше. Что я больше не нуждаюсь в каменной стене, что оградит меня от любых невзгод.