Князь Александр Ярославич (в 1252 г. он стал великим князем) смог наладить личные контакты с золотоордынцами и даже пресекал различные антимонгольские выступления, считая их бесполезными.
Главной формой зависимости от Орды был сбор дани (её на Руси называли ордынским выходом). Для более точного определения её размера была проведена специальная перепись населения. Для контроля над сбором дани на Руси направлялись представители хана – баскаки. Великий баскак имел резиденцию во Владимире, куда из Киева фактически переместился центр Древней Руси. Русская церковь от дани была освобождена.
Несмотря на все эти установления, набеги монголов на Русь не прекращались. Первый набег после Батыева похода состоялся в 1252 г. Неврюева рать подвергла разгрому Суздальскую землю. В целом за последнюю четверть ХIII в. Орда предприняла до 15 опустошительных походов на Русь.
Зависимость от Золотой Орды совпала с апогеем периода раздробленности. В это время на Руси сложилась новая политическая система. Свершившимся фактом стал перенос столицы во Владимир. Дробление княжеств усилилось: из Владимиро-Суздальского княжества выделилось 14 новых, из которых наиболее значительными были Суздальское, Городецкое, Ростовское, Тверское и Московское. Великий князь владимирский стоял во главе всей феодальной иерархии, но его власть во многом была номинальной. Князья вели кровавую борьбу за владимирский «стол». Основными претендентами на него в XIV в. были тверские и московские князья, а затем и суздальско-нижегородские. Наиболее сильные княжества (Московское, Тверское, Суздальско-Нижегородское, Рязанское) с XIV в. часто именуются великими, а их князья вне зависимости от получения владимирского княжения – великими князьями. Они объединяли вокруг себя других русских князей, были посредниками в отношении с Ордой и часто собирали «ордынский выход».
МНЕНИЯ ИСТОРИКОВ
Одним из самых полемичных в отечественной исторической науке является вопрос об отношениях между Русью и Ордой, о степени тяжести так называемого ордынского ига и его последствиях для хода русской истории. Имеющиеся источники, а вслед за ними и историки описывают несчастья и разорения, обрушившиеся в эти годы на Русь. Русско-ордынские отношения были весьма непростыми, но было бы неверно сводить их только к тотальному давлению на Русь. Н.М. Карамзин первым из историков высказал мысль о наличии определённых положительных для Руси последствий власти Орды, благодаря которым была якобы быстрее изжита раздробленность, возродилась монархия, а Москва, по его мнению, была «обязана своим величием ордынскому хану». В.О. Ключевский также полагал, что без Орды «князья разнесли бы Русь в клочья» своими усобицами.
Большинство историков вслед за С.М. Соловьёвым разделяло точку зрения, согласно которой монгольское влияние на Русь было невелико, а разрушения и грабежи, чинившиеся ханами, – не столь уж серьёзными. С другой стороны, Н.И. Костомаров и другие исследователи указывали на значительность этого влияния главным образом на русское право и на формирование «единодержавия». Попытку более взвешенного рассмотрения последствий ига предпринял К.Н. Бестужев-Рюмин, который разделил их на «прямые» (убийства, грабежи, разрушения ит.п.) и «косвенные» (задержка культурного развития Руси и её отрыв от европейской цивилизации), причём последние он считал главными.
В советской исторической науке возобладала общая негативная оценка взаимоотношений Орды с Русью. Вместе с тем подчёркивалось, что Русь смогла сохранить свою самобытность и даже государственность, так как прямо не была включена в состав Золотой Орды (А.К. Леонтьев). Негативно влияние монголов на русскую историю оценивает А.Л. Юрганов, но и он признаёт, что хотя «непокорных унизительно наказывали… те князья, которые охотно подчинялись монголам, как правило, находили с ними общий язык и даже более того – роднились, подолгу гостили в Орде». Имеются и другие мнения. Так, М.В. Нечкина, а затем и другие историки пытались дать «смягчённую» оценку монгольского нашествия и последующих лет владычества Орды над Русью. Наиболее ярко позиция по этому вопросу была высказана Л.Н. Гумилёвым. Он категорически отвергал само понятие «монголо-татарское иго», называя его мифом. Для большей убедительности своей позиции историки, разделявшие это мнение, обращали внимание, что специфику отношений Орды и Руси составляло то, что угнетение не было прямым: угнетатель жил вдалеке, а не среди покорённого народа. Такая форма зависимости не была направлена на отдельно взятые личные интересы, а связывала их круговой порукой. По мере ослабления Орды угнетение теряло остроту.