— Это хорошо, — сказал он прежде, чем вернуться к ее губам.
Но на этот раз это был поцелуй собственника, полный страсти и необходимости обладать. Его рот с жадностью заявлял на нее свои права, в то время как его руки крепче прижимали ее к нему. Шарлотта тонула в омуте ощущений, позволив себе раствориться в нем, сквозь тонкое полотно его дорогой льняной рубашки ее ладони ощутили мощные мускулы на его спине.
Это, подумала она, хотя мысли ее были затуманены, и есть желание. Если это страсть, то Лидия — полная дура.
Лидия!
Господи, что же она делает? Шарлотта вырвалась из его объятий.
— Мы не можем этого сделать! — застонала она.
Его глаза светились желанием, он прерывисто дышал, но все же ему удалось взять свои чувства под контроль, когда он спросил:
— Почему?
— Вы же помолвлены с моей сестрой!
Он удивленно приподнял бровь.
— Ну, хорошо, — поправилась она, нахмурившись. — Полагаю, что вы больше с ней не помолвлены.
— Трудно быть помолвленным с женщиной, вышедшей замуж за другого.
— Верно. — Она судорожно сглотнула. — Только она, конечно, еще не замужем.
Он вновь удивленно посмотрел на нее. Шарлотта грустно подумала, что это было даже более действенно, чем слова.
— Это точно, — пробормотала она. — Хотя, может быть, она уже вышла замуж.
— Шарлотта.
— И нельзя ожидать, что…
— Шарлотта, — повторил он чуть громче.
— …вы будете хранить ей верность в этом случае…
— Шарлотта!
Она замолчала.
Он так напряженно всматривался в ее глаза, что она не смогла бы отвести взгляд, даже если бы пять абсолютно обнаженных красавцев танцевали на лужайке перед домом.
— Тебе нужно сейчас усвоить три вещи: во-первых, ты наедине со мной посреди ночи; во-вторых, я собираюсь жениться на тебе утром.
— Я не уверена…
— А я уверен.
— Я-то нет, — пробормотала она, желая оставить последнее слово за собой.
Он хищно ей улыбнулся.
— И, в-третьих, я провел последние несколько дней, непрерывно терзаясь от вины, потому что по ночам я никогда — ни одного раза — не мечтал о Лидии.
— Нет? — прошептала она.
Он медленно покачал головой.
— Я думал не о Лидии.
Ее губы непроизвольно приоткрылись от удивления, она была не в силах отвести от него взгляд. Он подошел ближе, она почувствовала его дыхание на своей коже.
— Только о тебе, — сказал он.
Ее сердце определенно предавало ее, поскольку от этих слов оно запело.
— Во всех моих снах. Только ты.
— Правда? — выдохнула она.
Его ладони легли на ее ягодицы, и он прижал ее к себе:
— О да, — ответил он, еще крепче обнимая ее.
— И, как видишь, — продолжал он, легко касаясь ее губ, — все очень удачно сложилось, потому что, — его язык очертил контур ее губ, — мне не приходит в голову ни одной причины, по которой я не должен целовать женщину, на которой собираюсь жениться менее чем через десять часов, особенно если мне так повезло и мы с ней наедине, — он удовлетворенно вздохнул рядом с ее губами, — посреди ночи.
Он снова ее поцеловал, ее язык скользнул ей в рот, намеренно сводя ее с ума.
— Особенно, — прошептал он, его дыхание касалось ее кожи, — если я об этом целыми днями мечтал.
Нед почти с благоговением обхватил ладонями ее лицо и посмотрел ей в глаза.
— Я думаю, что ты должна быть моей.
Ее губы приоткрылись, и она облизнула пересохшие губы. Это движение было полным соблазна, но в то же время абсолютно неискушенным. Она была так хороша в лунном свете, что Лидия не сравнилась бы с ней. Глаза Шарлотты светились интеллектом, страстью и живостью, которых не хватало большинству женщин. У нее была заразительная улыбка и музыкальный смех.
Из нее получилась бы прекрасная жена. Рядом с ним, в его сердце, в его постели. Он не знал, почему это сразу не пришло ему в голову.
Проклятье, подумал он со смешком, вероятно, он должен послать ящик самого лучшего контрабандного французского бренди Руперту Марчбенксу. Бог — свидетель, проклятый дурак заслужил его вечную благодарность. Если бы он тайно не сбежал с Лидией, Нед женился бы не на той сестре.
И всю жизнь тосковал бы по Шарлотте.
Но сейчас она была здесь, в его объятиях, и она станет его — нет, она уже принадлежала ему. Она могла пока этого не понимать, но это было так.
Внезапно он не смог сдержать улыбки. Он предположил, что выглядит просто по-идиотски.
— Что? — спросила она довольно настороженно, по правде говоря, словно боялась, что он совсем свихнулся.
— Я нахожу, что очень доволен текущим ходом событий, — пояснил он, опустив руку и переплетая свои пальцы с ее. — Ты была абсолютно права. Лидия совсем не подошла бы мне. А вот ты, с другой стороны… — Он поднес ее руку к своим губам и поцеловал костяшки ее пальцев. Он тысячу раз до этого делал этот красивый жест, обычно чтобы лишь польстить женскому стремлению к романтике.
Но в этот раз все было по-другому. В этот раз этого требовало его чувство романтизма. Когда он поцеловал ее руку, он хотел остаться там не потому что хотел соблазнить ее (хотя он определенно хотел), а потому что ему нравилось ощущать ее руку в своей, ее кожу под своими губами.
Медленно он перевернул ее руку и оставил еще один, более интимный поцелуй на ее ладони.
Он желал ее — о, как он желал ее! Такого сильного чувства он никогда не испытывал — огонь сжигал его изнутри. Он горел в его сердце и распространялся на все его тело, а не наоборот.
И потому он ни в коем случае не мог позволить ей ускользнуть.
Он схватил ее вторую руку и поднял обе ее руки вверх. Их локти были согнуты, запястья на уровне плеч.
— Я хочу, чтобы ты дала мне клятву, — тихо и серьезно сказал он.
— Ч-что? — прошептала она.
— Я хочу, чтобы ты пообещала, что выйдешь утром за меня замуж.
— Нед, я уже сказала…
— Если ты мне поклянешься, — перебил он, отметая ее возражение, — то я позволю тебе вернуться в свою комнату и поспать.
Она нервно хихикнула:
— Ты думаешь, я смогу заснуть?
Он улыбнулся. Все шло даже лучше, чем он надеялся.
— Я же тебя знаю, Шарлотта.
— Правда? — спросила она с сомнением в голосе.
— Лучше, чем ты думаешь, и я знаю, что твоему обещанию можно верить. Если ты дашь мне слово, что не совершишь никакой глупости, вроде побега, я отпущу тебя в твою комнату.
— А если не дам?
Его охватил жар.
— Тогда ты останешься со мной в библиотеке. На всю ночь.
Она сглотнула.
— Я даю тебе слово, что не сбегу, — сказала она неуверенно. — Но не могу пообещать, что выйду за тебя.
Нед оценил свои возможности. Он был абсолютно уверен, что утром сможет убедить ее выйти за него, если до этого дойдет. Она и так уже чувствовала себя виноватой из-за участия в побеге Лидии. Это он, безусловно, мог использовать в своих целях.
— И ты должен будешь в любом случае поговорить с моим отцом, — добавила она.
Он позволил их пальцам расцепиться, затем медленно провел ладонями по ее рукам прежде, чем отпустить их. Битва была выиграна. Если она предлагала ему поговорить с отцом, то она уже принадлежала ему.
— Увидимся утром, — сказал он, кивнув ей в знак уважения.
— Ты отпускаешь меня? — прошептала она.
— Ты дала мне слово, что не сбежишь. Других заверений мне не нужно.
Ее губы приоткрылись, и в широко распахнутых глазах отразилось какое-то чувство, которое он не смог распознать.
Но это было хорошо. Это точно был хороший знак.
— Я буду ждать тебя здесь, — сказал он, — в восемь часов утра. Ты проследишь за тем, чтобы твой отец пришел?
Она кивнула.
Он сделал шаг назад и изящно поклонился.
— Тогда до завтра миледи.
Когда она открыла рот, чтобы поправить его в использовании такого обращения, он поднял руку и сказал:
— Завтра ты станешь виконтессой. Скоро ты привыкнешь, что люди так к тебе обращаются.