- Тсунаёши, не спи!
Маг с трудом разлепляет тяжёлые веки и пытается разглядеть мутный образ короля.
- Не спи, слушай мой голос!
- Ваше Высочество... – шепчет подросток и медленно моргает.
– Глупый маг, ты не можешь так уйти, не исполнив обещаний, не сделав ничего из предназначенного судьбой!
Шатен чувствует, как темнота омута забвения захлёстывает с головой, застилая глаза, затекая в лёгкие, опутывая руки. И только голос короля, ненавистного короля, ледяного монстра, уничтожившего не одну сотню магов, взывает к нему, не позволяя окончательно провалится в небытие. Тсунаёши просчитался, оступился, не заметил хитроумной ловушки в переплетении магических нитей, попался, и теперь расплачивается засасываемой в никуда энергией. Он слишком долго жил на этом свете, но и уходить ему ещё нельзя было. А голос короля такой приятный, тёплый, как и его кожа, глубокий и нужный. Кажется, он рассказывает какую-то легенду, заставляет цепляться за паникующие нотки в голосе. Мальчишка думает, что это и есть та самая любовь, и пусть она только в его сердце.
Призраки появляются неожиданно, вместе с порывом ветра.
- Тсунаёши! – тёмного мага отшвыривает на несколько метров, -Вот чёрт, знакомые письмена.
Символы горят оранжевым пламенем, не позволяя нарушить границу круга.
– Эй, король! – окликает Такеши Деймон. Тот неловко оборачивается, скашивает глаза, но не перестаёт рассказывать подростку глупую сказку, – Ему может помочь кровь! Она универсальный источник энергии для тьмы.
Длинный чёрный нож материализуется перед королём.
- Сделай небольшой надрез где-нибудь как можно ближе к сердцу! Да не надо так размахиваться! Ты что, захотел себя жизни лишить? На шее сойдёт!
- Тсунаёши, давай, не сдавайся, – Такеши наклоняется над магом, распарывая кожу сильнее, и несколько обжигающе-горячих капель срываются с кожи, падая на бледное лицо.
Тёмный распахивает неестественно-оранжевые глаза и вцепляется тонкими пальцами в сильные плечи. Несколько капель попадает на губы, и подросток жадно слизывает их, впиваясь до крови в свои собственные, а потом припадает к порезу, всасывая горячую вязкую влагу. Король охает, жмурясь от неприятной боли, подхватывает мага, прижимая тонкое бледное тело ближе к себе, терпя влажный язык, проскальзывающий внутрь пореза.
Тсунаёши плавится от безумия, заливающегося в глотку вместе с вязкой кровью. Он чуть ли не мурлычет, вылизывая порез, собирая капли, и недовольно рычит, когда кожа начинает восстанавливаться под его языком. Жадность течёт через края сосуда души, разливается ядом по венам, пенится по полу, передаётся вместе с горячим дыханием человеку, поделившемуся столь ценным материалом. Безумие и неудержимая страсть сплетаются в одно целое, затягивая на шеях алую удавку удовольствия. Руки ледяного правителя оглаживают судорожно вздымающиеся бока, пересчитывают ребра, сжимают их до подозрительного треска, а затем по-хозяйски оглаживают обнажённые ягодицы, сминая в сильных руках.
Деймон хмурится, когда Тсунаёши впивается зубами в то место, где прежде была рана, и тихо рычит, упиваясь безумием.
- Нам стоит удалиться, – Великий маг подталкивает любопытствующего призрачного короля к выходу, впрочем тот сам вылетает из покоев, когда его потомок опрокидывает мага на спину, мстительно оставляя отпечаток полукружия зубов на тонкой шейке. Тёмный тонко всхлипывает и закидывает ноги королю на талию, скрещивая их за спиной.
- Что там случилось? – Угетсу недоверчиво косится на призрак старого друга, нервно расхаживая от одной стены к другой. Благо коридор перед покоями правителя достаточно широк для душевных метаний.
- Безумие крови передалось твоему потомку, вот что, – бурчит Деймон. Он знал, что такой выход из положения был невероятно опасным, но зато самым действенным.
- Это хорошо, что всё обернулось именно так. Нередко либо тёмные до дна осушают доноров, либо доноры в приступе безумия забивают до смерти не способных к созиданию магов.
- И ты позволил этому ритуалу случиться?!
- А ты хотел бы, чтобы мальчик умер?
Призраки замолчали, разбредаясь в разные углы.
- Что-то они слишком громко там, – вздохнул Деймон, – как бы придворные не сбежались.
Печать безмолвия по мановению руки легла на резную дверь, и в коридоре опустилась удушающая тишина.
- Как там Джотто?
- Веселится, – раздражённо выплёвывает Деймон, присаживаясь на широкий подоконник и свешивая ноги вниз, – Решил вспомнить все шуточки, которые были актуальны пять веков назад.
- Это хорошо, – Угетсу мостится рядом, нисколько не намекая, что у какого-то Великого тёмного мага слишком толстая пятая точка.
- Поговорил бы сам с ним. Он будет рад до поросячьего визга.
Они смеются, а затем принимаются неторопливо ностальгировать, смакуя моменты прошлого.
- Ты помнишь, как трещит лёд на реках весною? – спрашивает Угетсу.
Деймон удивлённо окидывает его взглядом, но призрачный король лишь довольно улыбается.
- Я слышу этот чудесный треск.
-Я бы не особо надеялся на потомка Джотто. Я уверен, Лампо ошибся в своем предсказании.
Тсунаёши долго лежит рассматривая узорчатый потолок. Рядом посапывает король, накапливающий силы после столь бурной ночи с сомнительно живым тёмным магом. Наверняка ему снятся какие-то умиротворяющие картины – слишком довольно он причмокивает во сне и всё притягивает ближе к себе подростка, но у мага даже нет желания влезать ему в голову и что-то менять.
На кровать заползает, струясь по теням, сгусток тьмы, светящийся ровным фиолетовым светом изнутри, и шатен протягивает руку, зарываясь во тьму,и слегка почёсывая плотный комок энергии внутри. Душа Лорда слегка вибрирует, обволакивая тёплой ласковой темнотой ладонь, а потом сворачивается на светлой груди, довольно урча.
- Да, Череп, я тоже тебя очень люблю.
- Череп? – хрипло спрашивает король, приоткрывая левый глаз.
- Да. Так зовут этого симпатягу.
Такеши тянет к сгустку палец, одёргивая, когда тьма клацает железяками, таящимися внутри, а затем всё же чешет уплотнение, ведомый тонкой рукой мага.
– Он самый дружелюбный и не агрессивный из семи лордов. Смотри, ты ему понравился.
Тьма начала опутывать загорелую руку тонкими чёрными нитями, и Тсунаёши пересадил Лорда ближе к королю, а сам свесился вниз головой, высматривая под кроватью оставшихся обиженных и обездоленных.
Король зацепился взглядом за покачивающуюся в такт движениям светлую задницу мага и тут же вспомнил, что творилось на его любимой кровати тремя часами ранее. Череп удивлённо заурчал, заметив, что почёсывание прекратилось, но тут же быстро смекнул что к чему и заткнулся до поры до времени.
На тонкой коже расцветали тёмные синяки и багровые укусы, оттеняя болезненную бледность.
Тсунаёши судорожно пытался отцепить упорствующего Верде от ножки кровати, когда на ягодицы легла горячая ладонь правителя, точно повторяя ссадины от пальцев, затем проследовала к другому отпечатку чуть выше и, наконец, замерла на пояснице.
- Вспомнили-таки, – обречённо простонал шатен, отпуская упирающегося Лорда, и придоднялся на руках, оглядываясь назад.
У короля был настолько потерянный вид, что подросток поспешил заверить того, что всё случившееся просто большая нелепость.
- Это называют безумием крови. Ни Вы, ни я не контролировали себя в тот момент, так что можете не считать это за измену супругу. Обычно, такой ритуал заканчивается смертью одного из участников, так что нам сказочно повезло, что Вы просто трахнули меня и отрубились.
Пальцы на мгновение сильнее сжались на пояснице подростка, а затем вовсе покинули её.