Через два часа, когда многие еле волочили ноги, а кто-то уже устроился на земле, я вступила в игру. Тихонько подобравшись к чудо-врачевателю, начала что есть силы и самым заунывным голосом петь английские песни. Все что знала, пропела, а что не знала вспомнила. Учитывая специфику местного языка, который был достаточно мягок и певуч, английские слова звучали жестко и карябали туземцам слух. Маг остановился, потухли огоньки в его руках. Я запела еще громче, теперь по-русски. Песню про зайцев, ага. Теперь представьте:
В темно-синем лесу-у-у-у (старичок аж присел),
Где трепещут осины (голос низкий, заунывный, загробный и гласные тянем, девочки, тянем),
Где с дубов-колдуно-о-о-ов (Маг побледнел, и задвигал губами в немом крике),
Облетает листва-а-а-а....
Широко раскрыв глаза, горе-шаман вслушивался пару мгновений в мои музыкальные старания, а потом, резко подпрыгнув, припустил к выходу, ничего не сказав полуживым от нагрузок, пациентам.
Даже до припева не дослушал!
Спотыкаясь о кочки и чуть не упав, зацепившись ногой о могильный камень, старичок порядком напугал совою аудиторию, которая, как ни странно, бежать никуда не собиралась. То ли устала настолько, что чувство страха притупилось, то ли банально меня не услышали...Что ж, я повторила концерт и для них. Уж не знаю, как у них там с мужским здоровьем после экстремального забега ночью по кладбищу, но с психическим явно должны быть неполадки.
Вот с этого момента никто и не приходит. Кажется, я своими попытками хоть как-нибудь себя развлечь, отвадила всех живых в округе от кладбища. Что странно, я думала в этом мире, в котором магия очень даже в ходу, меня, душу неупокоенную, может кто-нибудь увидеть. Ведь пишут же в наших книгах про медиумов и других специальных магов. Но нет, за те два с лишним года, что я существую в таком вот подвешенном состоянии, меня никто не смог увидеть, услышать. Да, почувствовать холод при прикосновении, но лицезреть - никогда. Года приходилось исчислять по датам захоронений, которые все же продолжали производить.
Призраки умеют чувствовать грусть, так, по крайней мере, я могу описать то чувство гнетущей безнадежности, которая овладевало надо мной всегда, кроме коротких периодов развлечения над живыми.
Встряхнув головой, пытаясь отогнать уже ставшую привычной, апатию, я прошла внутрь беседки и присела, насколько это было возможно в моем состоянии, на каменную скамью. Сырость от вчерашнего дождя еще не успела высохнуть, поэтому вода, капая с крыши, образовывала рядом со мной темную лужицу, в которой уже утонуло несколько мошек. Подставив ладонь под каплю, страдальчески проследила за тем, как она проходит сквозь нее и вздохнула. Нельзя отчаиваться! Не может же так продолжаться вечно! В книгах о попаданках, которые я когда-то читала, не было ни одной, умудрившейся погибнуть в первый же день нахождения в другом мире. С ними все было хорошо: их всегда спасали, они выходили из самых трудных ситуаций, а я сижу тут и себя жалею! Не-е-ет, надо что-то делать!
Несмотря на то, что все возможные способы выбраться из этого жуткого места я перепробовала еще в первые две недели своего пребывания в качестве призрака, сейчас решила приложить максимальные усилия, но из этого капкана убежать, поэтому решительно направилась к воротам кладбища, не оглядываясь назад. Я знаю, что служит основным ограничителем в моих передвижениях, но буду со всех сил сопротивляться ему. И вот, как только правая нога коснулась земли за пределами мертвого места, от левой ноги, являясь взору и сверкая в свете луны, появилась тонкая серебряная цепочка, ведущая к раскидистой осине, на которой пару минут назад сидела, и снова исчезла. Да, именно эта связь не дает никуда уйти. Почему она соединяет меня с деревом непонятно, потому что своего тела я не видела с самого момента смерти и предполагать, что привязка идет к месту захоронения, бессмысленно.